Английский пациент

Хана молчит. Он понимает, что в ней уже ничего не осталось после потери ребенка и веры. Он ощущает всю глубину пугающей черной пропасти в ее душе. Он всегда старается вызволить ее из долгих ночей печали: сначала не стало ребенка, потом – отца.

– Я тоже потерял одного человека, который был мне дорог, как отец, – сказал он.

Но она знает, что этот мужчина, находящийся сейчас рядом с ней, – заговоренный. Он вырос в другом мире, и ему легко будет обрести свою веру и найти замену потере, о которой он говорит. Есть люди, которых разрушает несправедливость, а есть те, которые сохраняют стойкость. Если она спросит его о жизни, он скажет, что у него все отлично, – несмотря на то что его брат томится в тюрьме, друзья погибли, а сам он смертельно рискует каждый день.

Такие люди бывают удивительно добрыми, но и ужасающе непробиваемыми одновременно. Кип мог целый день находиться в яме, обезвреживая бомбу, которая способна убить его в любую минуту, мог вернуться домой опечаленный, похоронив своего друга, но какие бы испытания его ни постигали, у него всегда есть решение и свет. А у нее не было такого. Она ничего не видела в будущем. Перед ним лежали разнообразные карты судьбы, и в храме Амритсара103 приветствовали все вероисповедания и классы, и все ели вместе104. Ей бы тоже разрешили положить деньги или цветок на простыню, расстеленную на полу, а потом присоединиться к их протяжному пению.

Она бы очень хотела этого. Ее истинной природой, подлинной сущностью ее натуры была печаль.

Кип разрешил бы ей войти в любые из тринадцати ворот его характера, но она знала, что в случае опасности он никогда не попросит ее помощи, а создаст вокруг себя пространство, запретную зону и не допустит туда никого. Таков был его талант.

Сикхи, – говорил он, – отлично разбираются в технике. У нас есть таинственная близость… как это сказать?

– Слабость?

– Да, слабость к технике.

Он мог часами находиться и их обществе и одновременно быть затерянным в невообразимой дали благодаря ритмичной музыке из своего детекторного приемника, которая была словно непроницаемый шлем, закрывающий наглухо и уши, и лоб, и волосы на голове до самой шеи. Хана не верила, что может полностью раскрыться ему и быть его возлюбленной до конца жизни. Он двигался сквозь мир и события со скоростью, которая всегда позволяла найти замену потере. Такова была его испитая природа, подлинная сущность его натуры. И кто бы имел право осуждать его за это?

Каждый день Кип появлялся из палатки с мешком, переброшенным через левое плечо, и отправлялся из виллы Сан-Джироламо. Каждое утро она видела его, видела, как он радуется миру, возможно, в последний раз. Через несколько минут он взглянет вверх на покалеченные снарядами кипарисы со сбитыми средними ветвями. Возможно, так же шел по своей дороге Плиний… или Стендаль, потому что события романа «Пармская обитель» происходили в этой части мира.

Кип посматривал вверх, на арку высоких раненых деревьев. Перед ним расстилалась средневековая дорога, по которой шел не историк и не писатель, не астролог и не монах, а он, молодой мужчина с самой странной профессией, которую изобрело человечество в этом веке, – сапер, военный инженер, обнаруживающий и обезвреживающий мины.

Каждое утро он появлялся из палатки, умывался и приводил в порядок свою одежду в саду, а потом покидал виллу, даже не заходя в дом, – махнет лишь рукой, если заметит ее, – будто слова, общение рассеивают, смущают, отвлекают его, мешают слиться с машиной, которую ему предстоит понять. Позднее она видит, как он обезвреживает дорогу в сорока метрах от дома.

В такой момент для него никто не существовал. Крыло подъемного моста взлетало к надвратной башне после проезда рыцаря, и он оставался лицом к лицу со всем остальным миром в спокойном единении со своим строгим талантом, не допускающим отклонений или снисхождения.

В Сиене105 она видела фреску, на которой был изображен средневековый город. В нескольких десятках сантиметров от его стен краски осыпались, так что даже искусство не гарантировало безопасности в окрестных садах и полях путешественнику, покидающему замок. Она чувствует: именно там Кип и проводит целые дни. Каждое утро он спускается с нарисованной сцены в хаос отвесных обрывов и утесов. Рыцарь. Святой воин.

Она еще видит, как его форма цвета хаки мелькает между деревьями. Англичанин назвал его фато профугус – «бегущий от судьбы». Она догадывается: Кип чувствует радость и удовольствие от того, что может начинать эти дни, подняв голову и лицо вверх и посматривая на верхушки деревьев.

* * *

В начале октября 1943 года из саперных подразделений, которые уже работали в Италии, отобрали лучших специалистов и перебросили по воздуху в Неаполь. Кип был среди тех тридцати, которых доставили в этот город-ловушку.