Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde

When I came to myself at Lanyon’s (когда я пришел в себя = снова стал собой в /кабинете/ Лэньона) the horror of my old friend perhaps affected me somewhat (то ужас моего старого друга, вероятно немного повлиял на меня = тронул меня): I do not know (я не знаю /точно/); it was at least but a drop in the sea to the abhorrence (во всяком случае, это была лишь капля в море того отвращения; to abhor – питать отвращение; ненавидеть; презирать: he abhors being idle – он презирает безделье) with which I looked back upon these hours (с которым я вспоминал эти часы; to look back – оглядываться: «взглянуть назад»; вспоминать). A change had come over me (во мне произошла /решительная/ перемена: «перемена нашла на меня»). It was no longer the fear of the gallows (это не был больше страх виселицы), it was the horror of being Hyde that racked me (это был страх остаться: «быть» Хайдом, что пытал/мучал меня; to rack – вздернуть на дыбу; пытать, мучить; rack – дыба). I received Lanyon’s condemnation partly in a dream (я выслушивал осуждение = обличения Лэньона словно во сне = как в тумане; to receive – получать; выслушивать; partly – частично; отчасти); it was partly in a dream that I came home to my own house and got into bed (и также, словно во сне, я вернулся в свой собственный дом и лег в постель). I slept after the prostration of the day, with a stringent and profound slumber (после изнурений того дня я спал тяжелым и глубоким сном; prostration – распростертое положение; изнеможение, упадок сил; stringent – строгий; напряженный) which not even the nightmares that wrung me could avail to break (который не могли прервать даже терзавшие меня кошмары; to wring – скручивать; причинять страдания, терзать; to avail – быть полезным, помогать).

When I came to myself at Lanyon’s the horror of my old friend perhaps affected me somewhat: I do not know; it was at least but a drop in the sea to the abhorrence with which I looked back upon these hours. A change had come over me. It was no longer the fear of the gallows, it was the horror of being Hyde that racked me. I received Lanyon’s condemnation partly in a dream; it was partly in a dream that I came home to my own house and got into bed. I slept after the prostration of the day, with a stringent and profound slumber which not even the nightmares that wrung me could avail to break.