Английский союз

— Мы найдем место, — упрямо сказала Сара. — И пусть это вас не касается! Мне лучше знать, кого я возьму в мой собственный экипаж! Что в этом чемоданчике, Десси? Одежда? Капитан, чем возражать по любому поводу, лучше помогите мне приладить чемоданчик сзади повозки.

После очередной опасной паузы капитан неожиданно рассмеялся.

— Боже мой, я боюсь даже предположить, кто будет следующим, мадам. Отойдите. Я сам подниму это несчастное животное, а потом сяду и стану молиться, чтобы мы больше не встретили никого, кто был бы достоин вашей жалости, в противном случае этот Ноев ковчег не выдержит.

ГЛАВА 5

Элси немного потеснилась, и капитан пристроил собаку в задней части повозки на шали, пожертвованной Сарой в качестве мягкой подстилки.

— Кажется, я уже говорил: вам шаль нужнее, чем этому несчастному животному, — сказал он примирительно. — Заодно должен вас предупредить, если вы собираетесь ехать через позиции британских войск в таком виде, даже моя защита, мадам, вряд ли вам поможет.

Она быстро взглянула на него своими блестящими глазами и в раздражении поправила разорванное платье.

— Если вы не можете управлять своими людьми, капитан, что вы делаете в нашей стране?

Он почему-то повеселел, прежнее плохое настроение исчезло; возможно, он смирился со своей судьбой.

— Видит небо, я сделал все, что мог, — сказал он — без особой надежды на ответ. — И прошу, мадам, не посчитайте сказанное мной за грубость, но я больше не намерен возражать, что бы ни пришло вам в голову. Не желаете ли вы разместить вашу древнюю подругу в задней части повозки, между ребенком и бездомной собакой? В таком обществе путешествие покажется ей еще приятнее. Да, я забыл о ее старом и верном слуге. Как бездумно с моей стороны!

Сара проигнорировала его сарказм и сделала попытку забраться обратно на сидение.

— Боже праведный, не думаете ли вы, что она станет возражать против этого? Еще ребенком она сражалась с индейцами, не говоря уже о британцах в последней войне. Вы убедитесь, капитан, что американские женщины вовсе не беспомощные создания, как вам представлялось.

— Да, я начинаю понимать, мадам. — Он с преувеличенной церемонностью подсадил ее в повозку, потом взглянул на нее и мирно добавил: — Лучше возьмите это.

«Это» оказалось его мундиром, который капитан снял и набросил ей на плечи, несмотря на ее протест. Красный мундир пах табаком и порохом, он являлся символом британской тирании, и ей следовало бы без сожаления отвергнуть его. Но платье ее было порвано, а ночь, несмотря на пожар, делалась тем холоднее, чем дальше они уезжали от центра города, и, как ни странно, Сара обрадовалась ненавистному прежде мундиру и с каждой минутой проникалась все большей благодарностью за то тепло, которое он ей приносил.

Сара с любопытством взглянула на пятно крови, темнеющее на левом рукаве рубашки капитана из-под наспех намотанной и тоже пропитанной кровью грязной повязки, но промолчала.

Капитан, повинуясь ее приказу ехать к дому мисс Дэнвилл, заметил на ходу, словно между прочим:

— Вы замечательная женщина.

— Почему? — спросила она. — Потому что не хочу бросать своих друзей в захваченном врагами городе?

— Я знал, что мы скоро вернемся к этому разговору, — ответил капитан. — Я имел в виду другое, по крайней мере, отчасти. В любом случае, позвольте узнать, сколько вам лет?

— В следующем месяце исполнится двадцать четыре.

— Мне совершенно ясно, что вы не доживете до своего дня рождения. И то меня удивляет, что вы прожили так долго.

Она сделала вид, что не слышит его замечания.

— А сколько лет вам?

— Тридцать один, хотя в настоящий момент я чувствую себя на все сто. Простите мое любопытство: куда вы намереваетесь ехать, если вам удастся выбраться из Вашингтона?

Некоторое время она сомневалась, затем пожала плечами.

— Мой отец отправился в Блейденсберг. Я собираюсь найти его, если смогу.

— Боже праведный! Я сожалею, что спросил вас. Моя дорогая девочка, вы понимаете, что это целых восемь миль, и в дороге вас поджидает гораздо больше опасностей, чем просто вражеская армия?

Она не обратила внимания и на эти его слова. Она уже обдумывала свою поездку, когда стало очевидным, что им придется покинуть Вашингтон. Магнус все еще может быть там, и если он жив и не ранен, — а она не позволяла себе думать иначе, — он наверняка попытается вернуться в Вашингтон, чтобы разыскать ее; из-за вторжения британцев сделать это чрезвычайно трудно. Впрочем, кто знает, как повернутся дела? Нельзя загадывать даже на час вперед.

Все-таки она считала необходимым найти Магнуса. Но после того, что с ней произошло, мысль о длительной поездке сквозь темноту немного пугала; казалось более предпочтительным укрепиться в каком-нибудь чужом доме, покуда его также не охватит огонь или не ворвутся вражеские солдаты. Предложение капитана охранять ее напомнило ей басню о лисе, охраняющей курятник.

Пока она молчала, он вздохнул.