Англо-Бурская война (1899–1902)

И снова потянулись блокадные дни с постоянным урезанием продовольственного пайка и ожиданиями. 10 декабря из внешнего мира блеснул луч надежды. Вдали, в южной части горизонта, на голубом африканском небе появилось маленькое золотое пятнышко. Это блестел на солнце аэростат Метуэна. На следующее утро горожане услышали сладкую музыку далекой канонады. Но дни проходили без дальнейших известий, а через неделю стало известно, что у Магерсфонтейна нам нанесли кровавое поражение, и помощь опять откладывается на неопределенный срок. С освободительной армией наладили гелиографическую связь, и широко известно, что первым сообщением, пришедшим с юга, был вопрос о численности кавалерии. С необъяснимой тупостью его цитируют в качестве примера военного недомыслия и некомпетентности. Само собой разумеется, целью вопроса было проверить, действительно ли они разговаривают с гарнизоном. Следует признать, что в городе, по всей видимости, находилось несколько весьма брюзгливых и недалеких людей.

В Новый год в осажденном городе сократили паек до четверти фунта мяса на человека, и здоровье жителей от такого ограничения стало ухудшаться. Их оживило известие о попытке построить в мастерских «Де Бирса» пушку, которая сможет достать буров. Это замечательное артиллерийское орудие, созданное американцем по фамилии Лебрэм при помощи специально изготовленных для этой цели инструментов и найденных в городе книг, в конце концов приняла форму 28-фунтового нарезного орудия, которое оказалось в высшей степени эффективным. С мрачным юмором на снарядах начертали наилучшие пожелания от мистера Родса – достойный ответ, учитывая, что неприятель открыто высказывал угрозу, в случае его захвата доставить его в Преторию в клетке.

На какое-то время столь неожиданно появившаяся пушка отодвинула буров от города, но они приготовили страшный ответ. 7 февраля огромное 96-фунтовое орудие открыло огонь с Камферсдама, находящегося в шести с половиной километрах от центра города. Снаряды, следуя дурному примеру немцев в 1870 году, были не по фортам, но по густо населенному городу. День и ночь они взрывались, сотрясая дома и порой убивая или калеча жильцов. Несколько тысяч женщин и детей спустили в шахты, где в освещенных электричеством штольнях они чувствовали себя в безопасности. Буры, по всей видимости, удовлетворили свою жажду мести, потому что одним из немногих убитых их снарядами по удивительной случайности был изобретательный Лебрэм, построивший 28-фунтовик. По еще более редкой случайности Леона, ответственного за доставку большого бурского орудия, сразу после этого сразил дальний винтовочный выстрел из гарнизона.

Историку придется удовлетвориться неярким описанием осады Кимберли, поскольку она сама по себе была таковой. Слово «осада», конечно, здесь не совсем уместно, точнее будет сказать «блокада». Но, как ни назови, жители тревожились, и, хотя городу никогда не угрожала капитуляция, они стали проявлять крайнее раздражение при затянувшейся задержке освободительных сил. Только позже до всех дошло, насколько искусно Кимберли использовали в качестве приманки, чтобы сковать врага на время подготовки к его полному уничтожению.

И вот наконец великий день наступил. Известно, как драматично произошла встреча конных сторожевых застав защитников с авангардом освободителей, чьего появления, по-видимому, одинаково не ожидали ни друзья, ни враги. 15 февраля отряд Кимберлийского полка легкой кавалерии вел бой с бурами, когда новая группа кавалеристов, не узнанная ни той, ни другой стороной, появилась на равнине и открыла огонь по врагу. Один из незнакомцев подъехал к дозору. «Что, черт возьми, означают буквы К.Л.К. на ваших погонах?» – спросил он. «Они означают Кимберлийская легкая кавалерия. А вы кто?» «Я новозеландец». Маколей[46] в своих самых фантастических грезах о будущем новозеландца, к которому он так часто обращался, никогда не рисовал его во главе отряда, освобождающего британский город в сердце Африки.

Жители высыпали на улицы, привлеченные огромной тучей пыли, поднимавшейся на юго-востоке. Кто же несется на запад внутри этой красноватой тучи? С надеждой, но и страхом они смотрели, как большой вал становится все ближе и ближе. Во многих головах пронеслась мысль, что это наступает армия Кронье. А потом туча пыли поредела, из нее выступила огромная масса всадников – копья и ножны широких рядов сказали, что это гусары и уланы, более густая пыль на обоих флангах указывала на то, что там движутся пушки. Утомленные скачкой в сто шестьдесят километров, запыленные всадники и запыхавшиеся, потные лошади испытали прилив новых сил, когда увидели перед собой город, и с боевым цоканьем и звоном понеслись к радостной толпе. Под приветственные возгласы и слезы Френч въехал в Кимберли, а его войска встали лагерем у города.