Читаем Angst полностью

– Страх смерти, – отвечал я. – Непонимаемое, непереживаемое, внечувственное, внеопытное завораживает и пугает. Вот твой истинный страх. Вот то, что тебе действительно не дано понять. Знать – знание возможно, но понимание – отнюдь нет. Тебе нужен извечный контроль над моментом. Прогнозирование и ретроспектива – всего лишь аспекты человеческого мышления, не более. Всякое живое существует отдельно взятым мгновением, оно в нем, в этом "раз", в этом "два", – я указал на стенные, громко тикающие в пустой комнате часы. – Однако сознание риска потерять контроль приводит к непомерному ужасу. В человеке это сознание разрослось до исполинских размеров, мучительно переполняет извилины нашего слабенького мозга.

– Но как же… Как же я могу тогда желать этой смерти? Из чего возникает такой странный парадокс?

– Знание, но не понимание. Ты не понимаешь смерти, помышляешь её исключительно в рамках логики и строгого рассудочного анализа. Так, например, ты считаешь, что в своем молодом возрасте уже сумела исчерпать людей: тебе ясны их типы, характеры, эмоции, – какое заблуждение!

– Мы говорили о смерти.

– Мы говорим о твоем скепсисе в отношении всего. Твоё чванство, безосновательная напыщенность… Как ты можешь так легко судить о том, чего никогда не чувствовала, не переживала?

Её лицо искривилось в самодовольной ухмылке. Она помолчала, пристально сощурилась.

– Вот как ты заговорил. Знай же: сегодня я в последний раз у тебя. Это последний раз, когда я смогла заставить себя прийти. Ты обижаешь меня, оскорбляешь беспричинно. О чём ты вообще думаешь, приглашая меня к себе из раза в раз? Мало того, каждая новая встреча обязательно в новом месте. К чему это, скажи?

Я зачем-то огляделся. Это была квартира моей матери. Тесная, двухкомнатная, но ранее обжитая и никем не занимаемая ныне квартира, окнами выходящая с одной стороны на проезжую часть, откуда круглосуточно доносился рокот машин, с другой – на глухой двор, образованный цепью жилых домов. Место сильно отличалось от того, где мы были несколько дней тому назад.

– Я ожидала поддержки, может, любви, – она энергично жестикулировала руками. – Как бы не так. Своими разговорами ты нагоняешь тоску, пытаешь меня испепеляющим взглядом, ожидающим… чего? К чему ты ведёшь? За последние дни окончательно перестала тебя понимать. Я не намереваюсь выслушивать нравоучения. Такой ход событий меня не устраивает. Я попросту устала от тебя.

– Чего ты хочешь?

– Распрощаться. Надеюсь, навсегда.

По коже пробегает озноб. «Распрощаться!» Нет, нет, не так скоро. Отбросим всё, что у меня на уме, перестанем томиться безумным чувством и будем просто любить, сию секунду, прямо сейчас – обман, какой обман, ведь мне этого не нужно. Мои порывы, страсть, идеи – пожалуйста, возьми, дорогая. А любви своей я не растрачиваю, не могу, увы. И я обманываю себя, внушаю, что готов единственно с ней быть, наблюдать её голос, осанку, слова, но нет. Даже смех берёт: сущая клоунада, не более. «Распрощаться!» Я сдерживаю норовящие обнаружить себя слёзы; некому передать того, что было мною услышано. И ужас вовсе не в словах её – ужас в моём безвыходном положении, положении узника. Я сковал себя гнусной, переросшей в нескончаемую тошнотворную тревогу мыслью, а теперь попросту не могу её осуществить, не могу покончить с делом, с которым непроизвольным образом связал себя психологически, эмоционально. Но лишние кандалы мне ни к чему, а значит, дело пора кончать – мои скрюченные неумелые пальцы касаются её талии. Я обнимаю её, ласкаю губами тонкую женскую шею, затем порывистым движением обнажаю грудь: запах пота, смешанный с ароматом парфюма, будоражит моё распалённое сознание, горячит кровь. Дыхание сбивчиво, с перерывами, и темп нарастает. Женская кожа розовеет: мне необходимо быть под этой кожей, растворить себя под ней…

А когда подходит конец, необходимость отпадает. Теперь я в конце своего конца, но вдруг – вновь здесь, в прежней точке. Невероятно. А что осталось там? Начало меня? Начало ли? Или только некий возможный потенциал, еще не реализованный? Вот он, пик, где раскрываются все карты жизни, все карты происхождения. В этой единице заключена страсть, рождающая новую жизнь, новую единицу. Наслаждение помогает забыться, но возвращение к себе неизбежно; я удосужился довести себя до воспаления. Вдруг мой слух улавливает скрип кровати, и, обернувшись, я успеваю заметить мелькнувшее за закрывшейся дверью худенькое тельце, облечённое в мою намокшую от пота рубашку.

– Куда ты?

– Ухожу, – слышится из-за двери. – Как и обещала. Я дождалась от тебя искренности. Жаль, что поздно. Прощай.

Пульс замирает в грудной клетке и вдруг с сокрушительной силой обрушивается на бедную голову, раскалывая её на части.

22. 12

Перейти на страницу:

Похожие книги