Angst

Девятнадцатилетняя Лил Микела – инстаблогер с 1.6 миллионами подписчиков. Она ходит в кроссовках Raf Simons и пуховиках Moncler, работает с Prada и Louis Vuitton, снимается для глянцевых журналов навроде Paper и Highsnobiety. Микела топит за бодипозитив, права трасгендеров и иммигрантов, словом, идеально вписывается в модный нынче либеральный тренд. И, естественно, как любая духовно-богатая блогиня, она пишет музыку. Казалось бы, таких отрыжек Instagram’а, тычущих в камеру последнего Айфона своими размалёванными лицами, сегодня как грязи. Но от них Лил Микела отличается одним единственным нюансом. Она – ненастоящая девушка. Микела – графическая модель, нарисованная неизвестным художником. У нее есть и конкурентка – темнокожая манекенщица Шуду, созданная фотографом Кэмероном-Джеймсом Уилсоном. Уилсон так же создал Чжи и Марго, чтобы отразить все оттенки толерантности. Модели весом чуть больше пары мегабайт и цифровые селебрити вообще становятся всё популярнее. Виртуальная японка Imma, как и свои западные коллеги, снимается для модных издательств. Парнишка Ruby G. путешествует и рассказывает о крутых образовательных программах по всему миру. В Индонезии набирает популярность цифровая певица Thalasya. Немного криповый Polishboy08 ведет свой блог о переезде в Варшаву. Ну а Taylor Effin Cleveland – просто виртуальный фрик, который тусит с другими киберселебами и изредка троллит их. И все эти представители виртуальной богемы, естесственно, приносят своим создателям вполне реальные, хрустящие банкноты. По данным Techcrunch, в 2018 году модельное агентство Brud, давшее жизнь Лил Микеле, получило шесть миллионов долларов от американских венчурных фондов. Плюс ко всему, реклама известных брендов в Instagram наверняка приносит немалое количество таких грязных и таких зеленых долларов. Да и билеты на концерты инкарнаций известных певцов дают далеко не за преданную фанатскую любовь.

Рабство духов

Всё это звучит немного безумно, но, по сути, ничем не отличается от традиционного шоу-бизнеса. Почившие авторы и артисты всегда работали даже после своих похорон, наполняя карманы нахлебников и бездарных дармоедов. Не говоря уже о продюсерах и издателях, которые даже из гниющей тушки вытрясут последнюю крупицу золотого песка. Тот же Майкл Джексон через 5 лет после смерти заработал 700 миллионов долларов. Сценические образы же подчас с реальностью имеет столько же общего, сколько и восточные сказки с историей Арабского халифата. Тексты Тупака, вокал Синатры или движения Джексона действительно цепляли, но сегодня эпоха живых выступлений уходит в прошлое: весь этот термитник поп-вшей поёт своим фонерно-автотюненным голосом однообразные тексты, написанные батраками-гострайтерами, под однообразную музыку, написанную батраками-композиторами. Да и Instagram-облик какой-нибудь сисястой дивы не сильно отличается от полностью цифрового изображения. Разница лишь в том, что вместо жирного продюсера с волосатой грудью и отвратительной рожей бабки гребет очкастый мальчишка-программист.

Шоубиз вообще сегодня скрещивается с интернетом, и в результате этого отвратительного соития часто получается настолько отвратительный гомункул, что невольно появляется мыль о святых кострах инквизиции. Гомункул, полностью состоящий из лжи и фальши. Все эти напомаженные рты с белоснежными зубами читают по бумажке или пишут в «своем» аккаунте вещи столь пресные и конъюнктурные, не имеющие ничего общего с их мнением, что от этого коммерческого лицемерия аж тошно становится. Ведь высказывать свое мнение могут только мужичищи, бабищи и трансгендерищи с яйцами, а широкой публике, толстосумам-рекламодателям и алчным продюсерам яйца не нужны. Им нужна только твоя жопа. Поэтому все эти Instagram аккаунты всевозможных селебрити и инфлюенсеров рассказывают не о людях, а о точно таких же выдуманных персонажах, как и Лил Микела (кстати, подписывайтесь на Instagram моего аватара). С той лишь разницей, что у мясных селебов есть физическое тулово.