Аня и Долина Радуг

— Эллен, мистер Мередит был здесь сегодня вечером.

— И что же?

— И… и., он предложил мне выйти за него замуж.

— Я этого ожидала. Разумеется, ты ему отказала?

— Нет.

— Розмари! — Эллен стиснула руки и невольно сделала шаг вперед. — Ты хочешь сказать, что приняла его предложение?

— Нет… нет.

Эллен вновь овладела собой.

— Что же тогда ты сделала?

— Я… я попросила его дать мне несколько дней, чтобы все обдумать.

— Не понимаю, зачем это было нужно, — сказала Эллен с холодным презрением, — когда ты можешь дать ему лишь один ответ.

Розмари умоляюще протянула руки.

— Эллен, — сказала она в отчаянии, — я люблю Джона Мередита… я хочу стать его женой. Пожалуйста, освободи меня от того обещания.

— Нет, — сказала Эллен безжалостно, так как почти умирала от страха.

— Эллен… Эллен…

— Послушай, — перебила Эллен. — Я не просила тебя ничего обещать. Ты сама это предложила.

— Я знаю… знаю. Но я не думала тогда, что когда-нибудь снова полюблю.

— Ты предложила дать это обещание, — продолжила Эллен, не смягчившись. — Ты дала его на Библии нашей матери. Это было не просто обещание… это была клятва. Теперь ты хочешь нарушить ее.

— Я лишь прошу тебя освободить меня от нее, Эллен.

— Я этого не сделаю. Обещание есть обещание — я так считаю. Я не намерена освобождать тебя от него. Нарушь свое обещание… стань клятвопреступницей, если хочешь… но моего согласия на это не будет.

— Ты очень сурова ко мне, Эллен.

— Сурова к тебе! А что будет со мной? Ты хоть подумала, каково будет мне одной, если ты уйдешь от меня? Я не вынесу одиночества… я сойду с ума. Я не могу жить одна. Разве я не была тебе хорошей сестрой? Разве я хоть в чем-нибудь шла против твоих желаний? Разве я не потакала тебе во всем?

— Конечно… конечно.

— Тогда почему ты хочешь покинуть меня ради этого мужчины, которого ты всего год назад и в глаза не видела?

— Я люблю его, Эллен.

— «Люблю»! Ты говоришь как школьница, а не как женщина средних лет. Он не любит тебя. Ему нужна экономка и гувернантка. И ты не любишь его. Ты просто хочешь сделаться «миссис»… ты одна из тех слабохарактерных женщин, которые считают позором быть зачисленными в категорию старых дев. Вот и все, что тут можно сказать.

Розмари вздрогнула. Эллен не могла или не хотела понять. Спорить с ней было бесполезно.

— Так ты не освободишь меня от обещания, Эллен?

— Нет. И я не хочу больше говорить об этом. Ты обещала, и тебе придется сдержать слово. Вот и все. Иди спать. Посмотри на часы! Ты ужасно романтична и слишком возбуждена. Завтра ты будешь разумнее. Во всяком случае, чтобы я больше не слышала об этих глупостях. Иди.

Розмари ушла без единого слова, бледная и подавленная. Эллен несколько минут возбужденно расхаживала по комнате, а затем остановилась возле кресла, в котором спокойно проспал весь вечер Сент-Джордж. Невольная улыбка появилась на ее мрачном лице. Был только один момент в ее жизни — смерть матери, — когда Эллен не могла разбавить трагедию комедией. Даже в те давние тяжелые дни, когда Норман Дуглас, если можно так выразиться, «бросил» ее, она смеялась над собой так же часто, как плакала.

— Я думаю, кое-кто будет дуться, Сент-Джордж. Да, Сент, я предполагаю, нас ждет несколько неприятных, унылых дней. Что ж, мы переживем их, Джордж. Мы справлялись с глупыми детьми и прежде, Сент. Розмари подуется немного… а потом это пройдет… и все будет как прежде, Джордж. Она обещала… и ей придется сдержать обещание. И это мое последнее слово — больше я ничего не скажу на эту тему ни тебе, Сент, ни ей, ни кому-либо другому.

Но Эллен лежала в постели разгневанная и не могла заснуть до утра.

Однако Розмари не стала «дуться». На следующий день она была бледна и молчалива, но никакой другой перемены в ее поведении Эллен не заметила. Она явно не держала зла на Эллен.

Погода была плохой, штормило, так что ни одна из них даже не заговорила о том, чтобы пойти в церковь. После обеда Розмари закрылась в своей комнате и написала записку Джону Мередиту, Она была не настолько уверена в себе, чтобы сказать «нет» при личной встрече. Несомненно, у него возникло бы подозрение, что она говорит это «нет» неохотно, и он не смирился бы с отказом, а она чувствовала, что не вынесет просьб или уговоров. Она должна внушить ему мысль, что он безразличен ей, и сделать это можно было только в письме. Она написала ему самый церемонный, самый холодный отказ, какой только можно вообразить. Едва ли его можно было считать любезным, и он явно не мог оставить никаких надежд даже самому смелому влюбленному… а Джон Мередит был отнюдь не самым смелым.