Аня из Авонлеи

— Ну, ну, — сказал мистер Харрисон быстро, — ни слова больше об этом, мисс. Все это неважно… абсолютно неважно. Всякое бывает. Я и сам порой бываю опрометчив… слишком, слишком опрометчив. Но я не могу не говорить то, что думаю, и люди должны принимать меня таким, какой я есть. Если бы эта корова побывала в моей капусте… но, к счастью, этого не случилось, так что все в порядке. Я думаю, что мне лучше взять вашу корову, раз вы все равно хотите от нее избавиться.

— О, спасибо, мистер Харрисон! Я так рада, что вы не сердитесь!

— Да, думаю, ты до смерти боялась прийти сюда и рассказать мне обо всем, после того как я вчера наделал столько шума, а? Но не держи на меня зла! Просто такой уж я откровенный и прямой старик, и в этом-то все дело… Всегда режу правду-матку, как бы она ни была горька!

— Совсем как миссис Линд, — вырвалось у Ани, прежде чем она успела подумать.

— Кто? Миссис Линд? Не говори мне, будто я похож на эту старую сплетницу! — возмущенно воскликнул мистер Харрисон. — Совсем я на нее не похож… ничуточки. А что это у тебя за коробка?

— Торт, — сказала Аня чуть лукаво. Неожиданная любезность и дружелюбие мистеpa Харрисона принесли ей такое облегчение, что настроение ее взлетело словно перышко. — Я принесла его вам… Я подумала, что, возможно, у вас не очень часто бывает торт.

— Нечасто. Это факт. А я их ужасно люблю. Премного обязан. Снаружи выглядит неплохо. Надеюсь, внутри окажется не хуже.

— О, можете быть уверены, — сказала Аня весело. — В свое время я действительно пекла пироги, которые были хороши только снаружи, о чем вам могла бы рассказать миссис Аллан, но за этот торт я ручаюсь. Я приготовила его для Общества Друзей Авонлеи, но я легко могу испечь для них другой.

— Вот что, милая, тебе придется помочь мне его съесть. Сейчас поставлю чайник, выпьем чайку. Идет?

— Может быть, вы позволите мне заварить чай? — спросила Аня нерешительно.

Мистер Харрисон хохотнул:

— Вижу, что ты не очень уверена в моем умении заваривать чай. Напрасно. Я могу заварить такой чаек, какого ты в жизни не пила! Но, впрочем, если хочешь, действуй сама. К счастью, в прошлое воскресенье шел дождь, так что в доме полно чистой посуды.

Аня живо вскочила и принялась за дело. Прежде чем заварить чай, она несколько раз ополоснула заварной чайник. Затем она накрыла на стол, принеся посуду из буфетной, состояние которой привело ее в ужас, но она осмотрительно воздержалась от замечаний. Мистер Харрисон сказал ей, где найти хлеб, масло и банку персикового варенья. Аня украсила стол букетом цветов из сада и старалась не замечать пятен на скатерти. И скоро Аня уже сидела напротив мистера Харрисона за его собственным столом, наливала ему чай и свободно болтала с ним о своих планах, о школе, о друзьях… Она едва могла поверить, что все это ей не снится.

Мистер Харрисон снова принес в комнату Джинджера, уверяя, что бедная птица очень страдает в одиночестве, и Аня, чувствуя, что может теперь простить что угодно и кому угодно, предложила попугаю грецкий орех. Но чувства Джинджера были глубоко задеты, и он отверг все ее попытки завязать дружеские отношения. Он угрюмо сидел на своей жердочке и продолжал встопорщивать перья, пока не сделался похож на огромный золотисто-зеленый шар.

— Почему вы назвали его Джинджером? — спросила Аня, любившая имена и названия, полные глубокого смысла. Ей казалось, что имя Джинджер совершенно не подходит к такому пышному оперению[3].

— Брат дал ему это имя. Вероятно, из-за характера попугая… Должен признаться, что мне очень дорога эта птица… Ты бы даже удивилась, если бы знала, насколько я к ней привязан. Конечно, у Джинджера есть определённые недостатки. Он дорого обошелся мне в некоторых отношениях. Некоторых людей возмущает его привычка ругаться, но его от этого не отучить. Я пытался… и другие пытались. Многие относятся к попугаям с предубеждением. Глупо, правда? Я их люблю. Джинджер заменяет мне общество. И ничто не заставит меня отказаться от этой птицы… ничто на свете, мисс!

Мистер Харрисон бросил эту последнюю фразу так многозначительно, словно подозревал Аню в тайных замыслах убедить его расстаться с попугаем. Ане, впрочем, уже начинал нравиться этот странный, беспокойный, вспыльчивый и откровенный человек, и не успели они допить чай, как уже стали добрыми друзьями. Мистер Харрисон узнал о предстоящем создании Общества Друзей Авонлеи и был склонен одобрить эту идею.

— Правильно. Давайте. Здесь явно многое нуждается в исправлении, в этом поселке… да и в самих людях тоже.

— О, не думаю, — вспыхнула Аня. Разумеется, себе самой или своим близким друзьям она могла признаться, что можно найти в Авонлее и ее обитателях некоторые небольшие несовершенства, легко, впрочем, устранимые. Но услышать такое из уст практически постороннего человека, каким являлся мистер Харрисон, было совсем другое дело. — Я считаю, что Авонлея — замечательное место и люди здесь очень хорошие.