Аня из Зеленых Мезонинов

Аня вбежала в комнату. Лицо ее еще сияло восторгом нового «открытия», сделанного в саду. Но, смущенная тем, что неожиданно оказалась в обществе незнакомой особы, она растерянно остановилась в дверях. Несомненно, она выглядела очень странно в коротком тесном платье из жесткой ткани, привезенном из приюта; торчавшие из-под него ноги казались неуклюже длинными. Веснушки ее были многочисленнее и заметнее, чем обычно. Непокрытые, растрепанные ветром волосы были в поразительно великолепном беспорядке; они никогда не казались более рыжими, чем в этот момент.

— Да-а, выбрали тебя не за красоту, это точно, — таков был выразительный комментарий миссис Рейчел Линд. Миссис Рейчел была одной из тех восхитительных и всеми любимых особ, которые гордятся тем, что выражают свое мнение прямо и открыто. — Она ужасно тощая и некрасивая, Марилла. Иди сюда, детка, и дай мне тебя рассмотреть. Господи помилуй, да видал ли кто столько веснушек? А волосы — красные, прямо морковка! Подойди сюда, детка, слышишь?

Аня «подошла», но совсем не так, как ожидала почтенная дама. Одним прыжком она перенеслась через кухню и остановилась перед миссис Рейчел с красным от гнева лицом; губы ее кривились, и вся тоненькая фигурка дрожала с головы до ног.

— Я вас ненавижу! — закричала она, задыхаясь и топая ногой. — Я вас ненавижу, ненавижу, ненавижу… — Она топала все сильнее с каждым очередным утверждением ненависти. — Как вы смеете называть меня тощей и некрасивой? Как вы смеете говорить, что у меня веснушки и рыжие волосы? Вы грубая, невоспитанная, бесчувственная женщина!

— Аня! — воскликнула Марилла в ужасе.

Но Аня продолжала бесстрашно смотреть в лицо миссис Рейчел, с поднятой головой, сверкающими глазами, сжатыми кулачками. Яростное раздражение исходило от всей ее фигурки.

— Как вы смеете говорить такое обо мне? — повторяла она неистово. — Как бы вам понравилось, если бы вы услышали такое о себе? Как бы вам понравилось, если бы вам сказали, что вы толстая и неуклюжая и что у вас, вероятно, нет даже искры воображения! Меня не волнует, если я даже и раню ваши чувства, когда это говорю! Я даже хочу их ранить. Вы ранили мои чувства еще сильнее, чем их когда-либо ранил пьяный муж миссис Томас. И я никогда не прощу вам этого, никогда, никогда!

И она топнула опять и опять.

— Да видел ли кто подобное! — воскликнула ошеломленная миссис Рейчел.

— Аня, пойди в свою комнату и оставайся там, пока я не приду, — сказала Марилла, с трудом обретая дар речи.

Аня, разразившись слезами, бросилась к двери и захлопнула ее за собой так, что даже противни, висевшие на стенке, сочувственно задребезжали, и вихрем помчалась через переднюю и вверх по лестнице. Донесшийся сверху грохот свидетельствовал, что дверь комнатки в мезонине была захлопнута с той же яростью.

— Ну, не завидую тебе, Марилла, что ты будешь это воспитывать, — сказала миссис Рейчел с неописуемой торжественностью.

Марилла открыла рот, чтобы произнести какие-то слова извинения или возмущения, но то, что она сказала, оказалось необъяснимым для нее самой как в ту минуту, так и впоследствии.

— Тебе не следовало насмехаться над ее внешностью, Рейчел.

— Марилла, уж не хочешь ли ты сказать, что есть оправдание этой кошмарной вспышке, которой мы только что стали свидетелями? — вопросила миссис Рейчел раздраженно.

— Нет, — сказала Марилла медленно. — Я не пытаюсь оправдать ее. Она вела себя ужасно, и мне придется поговорить с ней об этом. Но мы должны принимать во внимание некоторые обстоятельства. Ее никогда не учили тому, что правильно, а что нет. А ты действительно была слишком жестока к ней, Рейчел.

Марилла не смогла удержаться от этой последней фразы, хотя опять удивилась себе самой. Миссис Рейчел поднялась с видом оскорбленного достоинства.

— Да, я вижу, Марилла, что мне придется быть очень осторожной в выражениях после этого, так как деликатные чувства сирот, вывезенных неизвестно откуда, стоят здесь на первом месте. О нет, я не сержусь, не волнуйся. Мне слишком вас жаль, чтобы у меня еще могло оставаться какое-либо чувство раздражения. Вам придется нелегко с этим ребенком. Но если бы ты приняла мой совет — чего ты, я полагаю, не сделаешь, хотя я воспитала десять детей и похоронила двоих, — ты «поговорила» бы с ней хорошей березовой розгой. Я думаю, это был бы самый действенный язык в общении с такого рода ребенком. Я догадываюсь, что характер у нее такой же пламенный, как и ее волосы. Ну, до свидания, Марилла. Я надеюсь, ты время от времени будешь заходить ко мне, как обычно. Но не жди, что я скоро появлюсь здесь, где можно подвергнуться подобного рода обращению и оскорблениям. Для меня это что-то новое.

И миссис Рейчел с достоинством выплыла из комнаты — если только можно сказать так о толстой женщине, которая всегда ходит вразвалку, — а Марилла с очень серьезным выражением лица направилась в мезонин.