Аня из Зеленых Мезонинов

— Да, — ответила Диана, подавляя смех и опасливо оглядываясь через плечо на закрытую дверь гостиной. — Просто металась от ярости. Ох, как она ругалась! Она сказала, что я самая невоспитанная девочка, какую она видела в жизни, и что моим родителям должно быть стыдно за то, как они меня воспитывают. Она говорит, что не останется погостить, ну а мне-то все равно. Но папе с мамой неприятно.

— Почему ты не сказала, что это я виновата? — спросила Аня.

— А похоже, что я на такое способна, да? — сказала Диана с праведным негодованием. — Я не ябеда, и к тому же я точно так же виновата, как и ты.

— Тогда я пойду и скажу ей сама, — произнесла Аня решительно.

Диана остолбенела от изумления:

— Аня, что ты! Да она тебя съест живьем!

— Не пугай меня! Мне и без того страшно! — взмолилась Аня. — Легче было бы войти в логово льва. Но мне придется это сделать, Диана. Это была моя вина, и я должна в этом признаться. У меня, к счастью, уже есть опыт в этом деле.

— Ну, смотри сама. Она в гостиной, — сказала Диана. — Можешь зайти, если хочешь. Я бы не осмелилась. И не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

С этим ободряющим напутствием Аня решительно направилась в логово льва, то есть подошла к двери гостиной и чуть слышно постучала. Последовало резкое: "Войдите".

Мисс Джозефина, худая, прямая и суровая, с ожесточением вязала, сидя у камина; гнев ее еще не остыл, и глаза сердито сверкали за очками в золотой оправе. Она повернулась на стуле, ожидая увидеть Диану, но взгляд ее упал на бледную девочку, большие глаза которой выражали смесь отчаянной храбрости и глубокого, до дрожи, ужаса.

— Ты кто? — спросила мисс Джозефина Барри без церемоний.

— Аня из Зеленых Мезонинов, — сказала маленькая посетительница робко, привычным жестом складывая руки, — и я пришла признаться, если вы позволите…

— Признаться? В чем?

— Это моя вина, что мы прыгнули на вас прошлой ночью. Это я предложила. Диана — настоящая дама, мисс Барри. Вы должны понять, что несправедливы, обвиняя ее.

— О, я должна? Вот как! Диана все же принимала участие в этих прыжках. Такие нелепые выходки в порядочном доме!

— Но это была просто игра, — настаивала Аня. — Я думаю, что вам следовало бы простить нас, мисс Барри, теперь, когда мы извинились. А прежде всего, пожалуйста, простите Диану и позвольте ей брать уроки музыки. Она так надеялась, что будет заниматься музыкой, мисс Барри, а я знаю по опыту, каково это — очень на что-то надеяться и не получить. Если вам нужно на кого-то сердиться, сердитесь на меня. Я так привыкла в раннем детстве, что люди сердятся на меня, что могу перенести это гораздо легче, чем Диана.

К этому времени сердитый блеск почти угас в глазах старой дамы, и на его месте появилось выражение удовольствия и любопытства. Но она все-таки сказала сурово:

— Я думаю, что не может служить для вас оправданием то, что вы просто играли. Когда я была молодой, девочки никогда не играли в подобного рода игры. Ты не знаешь, что это такое — после долгой и трудной дороги быть разбуженной среди глубокого сна двумя большими девочками, прыгающими на тебя с разбега.

— Я не знаю, но могу вообразить, — горячо сказала Аня. — Я уверена, что это, должно быть, очень неприятно. Но взгляните на дело с нашей стороны. У вас есть воображение, мисс Барри? Если есть, то поставьте себя на наше место. Мы не знали, что кто-то лежит в постели, и вы напугали нас почти до смерти. Просто ужас, что мы пережили! И к тому же мы были лишены удовольствия спать в комнате для гостей, хотя нам было обещано. Я полагаю, вы привыкли спать в комнатах для гостей. Но только вообразите, что бы вы почувствовали, если бы были маленькой сиротой, которой никогда в жизни не оказывали подобной почести.

Сердитый блеск в глазах старой дамы совсем исчез к этому времени. Она рассмеялась — звук, который вызвал у Дианы, стоявшей в кухне и ожидавшей в невыразимой тревоге результатов беседы, глубокий вздох облегчения.

— Боюсь, мое воображение немного заржавело… давно я им не пользовалась, — сказала мисс Барри. — Но полагаю, что ваши претензии на сочувствие так же обоснованны, как и мои. Все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. Садись поближе и расскажи мне о себе.

— Мне очень жаль, но я не могу, — сказала Аня твердо. — Мне очень хотелось бы поговорить с вами, потому что вы кажетесь интересной особой, и, может быть, даже окажетесь родственной душой, хотя по вашему виду этого не скажешь. Но мой долг сейчас идти домой к мисс Марилле Касберт. Мисс Марилла Касберт — очень добрая женщина, которая взяла меня к себе, чтобы воспитать как следует. Она делает все, что в ее силах, но это очень неблагодарный труд. Вы не должны винить ее за то, что я прыгнула на вашу кровать. Но прежде чем я уйду, я очень хочу, чтобы вы сказали мне, простите ли вы Диану и останетесь ли в Авонлее на тот срок, на который предполагали остаться.

— Думаю, что так я и поступлю, если ты иногда будешь заходить, чтобы поговорить со мной, — сказала мисс Барри.