Аня в Стране чудес

— Встаньте и прочитайте «Как ныне сбирается», — сказал Гриф.

«Как все они любят приказывать и заставлять повторять уроки! — подумала Аня. — Не хуже, чем в школе!»

Однако она встала и стала читать наизусть, но голова ее была так полна Омаровой Кадрилью, что она едва знала, что говорить, и слова были весьма любопытны:

Как дыня, вздувается вещий Омар.
«Меня, — говорит он, — ты бросила в жар;
Ты кудри мои вырываешь и ешь,
Осыплю я перцем багровую плешь».
Омар! Ты порою смеешься, как еж,
Акулу акулькой с презреньем зовешь;
Когда же и вправду завидишь акул,
Ложишься ничком под коралловый стул.

— Это звучит иначе, чем то, что я учил в детстве, — сказал Гриф.

— А я вообще никогда ничего подобного не слышала, — добавила Чепупаха. — Мне кажется, это необыкновенная ерунда.

Аня сидела молча. Она закрыла лицо руками и спрашивала себя, станет ли жизнь когда-нибудь снова простой и понятной.

— Я требую объясненья, — заявила Чепупаха.

— Она объяснить не может, — поспешно вставил Гриф и обратился к Ане: — Продолжай!

— Но как же это он прячется под стул, — настаивала Чепупаха. — Его же все равно было бы видно между ножками стула.

— Я ничего не знаю, — ответила Аня. Она вконец запуталась и жаждала переменить разговор.

— Продолжай! — повторил Гриф. — Следующая строфа начинается так: «Скажи мне, кудесник…»

Аня не посмела ослушаться, хотя была уверена, что опять слова окажутся не те, и продолжала дрожащим голосом:

«Я видел, — сказал он, — как, выбрав лужок,
Сова и пантера делили пирог:
Пантера за тесто, рыча, принялась,
Сове же на долю тарелка пришлась.
Окончился пир — и сове, так и быть,
Позволили ложку в карман положить.
Пантере же дали и вилку, и нож.
Она зарычала и съела — кого ж?»

— Что толку повторять такую белиберду? — перебила Чепупаха. — Как же я могу знать, кого съела пантера, если мне не объясняют. Это головоломка какая-то!

— Да, Вы уж лучше перестаньте, — заметил Гриф, к великой радости Ани.

— Не показать ли вам вторую фигуру Омаровой Кадрили? — продолжал он. — Или же Вы хотели бы, чтобы Чепупаха вам что-нибудь спела?

— Пожалуйста, спойте, любезная Чепупаха, — взмолилась Аня так горячо, что Гриф даже обиделся.

— Гм! У всякого свой вкус! Спой-ка ей, матушка, «Черепаховый суп».

Чепупаха глубоко вздохнула и, задыхаясь от слез, начала петь следующее:

Сказочный суп — ты зелен и прян.
Тобой наполнен горячий лохан!
Кто не отведает? Кто так глуп?
Суп мой вечерний, сказочный суп,
Суп мой вечерний, сказочный суп!

Ска-азочный су-уп,
Ска-азочный су-уп,
Су-уп мой вечерний,
Ска-азочный, ска-азочный суп!

Сказочный суп — вот общий клич!
Кто предпочтет рыбу или дичь?
Если б не ты, то, право, насуп —
Ился бы мир, о, сказочный суп!
Сбился бы мир, о, сказочный суп!

Ска-азочный су-уп,
Ска-азочный су-уп,
Су-уп, мой вечерний,
Ска-азочный, ска-азочный СУП!

— Снова припев! — грянул Гриф, и Чепупаха принялась опять петь, как вдруг издали донесся крик: «Суд начинается!»

— Скорей! — взвизгнул Гриф и, схватив Аню за руку, понесся по направлению крика, не дожидаясь конца песни.

— Кого судят? — впопыхах спрашивала Аня, но Гриф только повторял: «Скорей!» — и все набавлял ходу. И все тише и тише звучали где-то позади обрывки унылого припева:

Су-уп мой вечерний,
Ска-азочный, ска-азочный суп!

Глава 11. КТО УКРАЛ ПИРОЖКИ?

Король Червей и его Королева уж восседали на тронах, когда они добежали. Кругом теснилась громадная толпа — всякого рода звери и птицы, а также и вся колода карт: впереди выделялся Валет, в цепях, оберегаемый двумя солдатами, а рядом с Королем стоял Белый Кролик, держа в одной руке тонкую трубу, а в другой пергаментный свиток. Посредине залы суда был стол, а на нем большая тарелка с пирожками: они казались такими вкусными, что, глядя на них, Аня ощущала острый голод. «Поскорее кончилось бы, — подумала она, — поскорее бы начали раздавать угощенье». Но конец, по-видимому, был не близок, и Аня от нечего делать стала глядеть по сторонам.