Анима

Мужчины относительно легко взбирались без страховки по совершенно отвесной скале, а местами и с отрицательным уклоном, успевая осыпать друг друга ругательствами. Точнее ругался в основном кудрявый брюнет, а Мурус лишь изредка что-то кричал в ответ.

По факту они устроили соло восхождение, обходясь без веревок, закладок, карабинов и даже партнера.

В последний раз на скалодром я ходила очень давно. Будто уже в другой жизни.

Размявшись и оценив высоту каменной стены, я полезла следом. Начать восхождение я решила с установки ложного камня — кучи камней, сложенные у подножия горы, чтобы позволить скалолазам низкого роста (как я) достичь опор, которые иначе никак не ухватить.

Использовать или не использовать ложные камни — сугубо этический вопрос. Профессиональный скалолаз и приверженец чистого стиля категорически откажется от дополнительных подпорок. К сожалению, для моего скромного роста это стало вынужденной мерой.

Взбираться было тяжело, но одновременно доставляло необъяснимое удовольствие, когда руки и ноги напрягаясь до боли цеплялись за камни и поднимали тело все выше и выше.

На некоторых участках ступни держались исключительно за счет трения и приходилось максимально опускать пятку, чтобы увеличить площадь соприкосновения с гранитной поверхностью. Из-за этого икры находились в жутком напряжении и через какое-то время мышцы начинало сводить. Чтобы хоть немного расслабить ноги я старалась поочередно переносить вес с одной ступни на другую.

Заход солнца мы встретили на утесе уставшие, но жутко довольные. Красный шар медленно погружался в воду как чайный пакетик, окрашивая море в бордовый цвет.

Так как я поднялась последней, то не смогла отследить победителя. Эти двое же молчали как партизаны, так и не признавшись, кто все же пришел к финишу первым.

— Черт, я забыл, что отсюда еще и слезать придется, — пробурчал Арми, стоя у края обрыва.

До водной глади метров пятнадцать. Сегодня утром в лучах восходящего солнца вода приобрела кристальную прозрачность, отчего тень от парусника создавала нереальный эффект. Казалось, судно парит в воздухе, а белоснежные паруса, наполненные ветром, трепетали как крылья гигантской птицы готовой вот-вот взлететь.

— Я знаю короткий путь, — уверенно заявила я.

Мужчины даже не успели отреагировать, как я отошла назад на пару шагов и разбежавшись сиганула вниз. В полете я слышала, как догоняет крик Арманда: "Сумасшедшая, ты чего творишь?!"

Солдатиком я вошла в воду и погрузилась на глубину в несколько метров. В полете я развила скорость около ста километров, поэтому соприкосновение с водной гладью было сопоставимо с пробиванием асфальта ногами.

Когда я еще находилась под водой окруженная круговоротом пузырьков, неожиданно водную толщу совсем рядом подобно торпеде пробило еще одно тело.

Уже выплыв на поверхность я узнала Марка.

Арми долго на нас ругался. Он был буквально взбешен. Только потом я узнала, как рисковала своим прыжком. Магориан пояснил, что вход дайвера в воду сопровождает гидродинамический удар, похожий на попадание в жидкость высокоскоростной пули. У неподготовленного человека может разорвать селезенку и прочие внутренние органы, а также переломить пополам позвоночник. Более того, если бы глубина оказалась менее трёх метров, то тормозного пути оказалось недостаточно и нас расплющило бы о дно.

Вот такой я человек.

Нет, я не бесстрашная. Меня пугают очень многие вещи. Но в моей природе сначала сделать, а потом понять, насколько это опасно, чтобы потом не повторять никогда в своей жизни.

В тот момент ужасала не мысль о собственной смерти, а то, что Марк не раздумывая кинулся за мной следом.

— Почему ты прыгнул за мной? — спросила я у Марка за ужином, вспоминая слова друга, что Вильерс всегда будет за любой кипиш, предложенный мною.

Арми дулся на нас и, когда вернулся на яхту, все время провел в камбузе, готовя ужин. Судя по тому, как гремела посуда, Магориана моя выходка выбила из колеи. Он даже не сел с нами за общий стол, а сразу ушел в каюту.

— Saudade.

— Что это означает? — уточнила я. — Похоже на португальский, верно?

— Без тебя я ощущаю пустоту и грусть, — ровным голосом ответил Марк, неторопливо поедая рагу. — Я не могу быть без тебя.

Я внимательно посмотрела на него. Это было произнесено без особых эмоций, может, даже как-то безразлично. Но сколько в них было заложено смысла и чувств!

Как минимум для меня.

Ощущение, что в его лексиконе нет таких словосочетаний как "Я люблю тебя", "Ты много значишь для меня" или "Я скучаю по тебе". Но есть другие, передающие его переживания даже более тонко и проницательно.

Синдром Аспергера мешал ему играться с абстрактными понятиями, но Марк мог выразить свои чувства через описание текущего мироощущения. Это как сказать, что тебе холодно, ты голоден или устал.

Не "Я хочу быть с тобой", а "Я не могу без тебя". Вроде бы означает одно и то же, но с совершенно другими оттенками.

В любом случае, Вильерс больше предпочитал действия словам, чтобы не утруждать себя поиском нужных фраз.