Читаем Аниматор полностью

Сентябрь летит к концу. Потом октябрь, ноябрь, декабрь… Кислый январь — с дождем и снегом. Февраль, март, апрель. Май. В мае взять отпуск — и на пару недель в Харьков. Место он давно присмотрел — на высоком берегу реки, с видом на сосновый бор и, чуть правее, неохватную даль полей… Сестра пишет, стали много строить. Надо скорее, а то кинешься — ан уже не сунуться… И потом — строительство. Только начни. Так и потекут бабки. Так и потекут. Как ни крути, а сто косых нужно выложить почти сразу. Или около того…

А что ж? Не сидеть же на них. У Ленки будет свой дом. Дом, а не халупа. Будет с детства знать, что такое жить по-человечески.

Маленькая еще. Ничего. Вырастет, выучится… Люди вон детей за границу учиться посылают. А мы чем хуже?.. Эх, деньги, деньги.

Проклятые деньги. Ну ничего. Курочка по зернышку клюет… Первое дело — дом. Внизу река. Лодочки. У крыльца яблони, вишенье. Весной как потянет ветром — закачаешься!..

Мысли знай скользили себе, облекая будущую жизнь в собственном доме под Харьковом (просторном доме, солидном, с камином, с балконом, с приличным участком, с крепким гаражом и лаковой бесшумной машиной) в смутные образы чего-то приятного, спокойного и долгого, и, когда показались в лощине приземистые строения складов, Корин вынырнул в реальность с чувством неприятного сюрприза: вот тебе и раз!

Ну ничего, ничего. Деньги получить — вот его интерес. А все прочее его не касается. У него покупают — он продает. А зачем покупают, так он не знает и знать не хочет… К сожалению, в этом «не знаю и знать не хочу» только часть была правдой: да, конечно же, знал, хоть и не хотел! Знал, знал!..

На долю секунды в нем всколыхнулось мальчишеское отчаяние, клокотавшее, оказывается, в самой глубине души, как клокочет испепеляющая магма под коркой застывших, давно окаменелых и бесчувственных пород. Сердце сжалось, как будто мог он и в самом деле крикнуть водителю: «Стой, Черных! Рули назад! Поехали отсюда!

Ну их к монаху! Верну я их поганые деньги! Ведь они чего хотят,

Черных! Это статочное ли дело?! Давай, говорю, поворачивай!..»

Но машина уже перевалила ржавые рельсы складской ветки и подкатила к воротам. Черных требовательно посигналил.

— Ишь, бляха, музыкант… — хмуро сказал Корин, распахивая дверцу, и продолжил другим тоном: — Ну что, Семенов? Караулишь?

— А как же, товарищ подполковник! — ответил вышедший встретить начальство сухой, как богомол, и такой же сутулый прапорщик

Семенов. — Как не караулить? Ведь растащат.

— Это верно, — кивнул Корин, пожимая протянутую прапорщиком ладонь. — За ними глаз да глаз.

И спросил совсем тихо, наклонившись с сиденья:

— Все нормально?

— Как договаривались. — Семенов развел руки недоумевающим жестом: мол, разве ж на меня нельзя положиться?

— Ну давай тогда, действуй, — предложил Корин.

Но уже не нужно было ничего никому ни предлагать, ни приказывать: стальные ворота сами собой разъезжались со скрежетом и скрипом.

Подполковник захлопнул дверцу, «уазик» снова фыркнул, и ворота остались позади, равно как и кособокая кибитка караулки, на пороге которой стоял сонный часовой.

Подогнав машину задом к невысокой эстакаде пакгауза, Черных выбрался из кабины, недоверчиво попинал хлипкую стальную лесенку, затем все же взобрался по ней (лестница и впрямь опасно прогибалась под его массивным, с покатыми борцовскими плечами, телом) и пропал там же, куда нырнул озабоченный Семенов. Скоро в глубине сумрачного помещения, из распахнутых дверей которого отчетливо несло сладковатым запахом консервационного солидола, уже повизгивал двигатель электротельфера, что-то ухало, и гулкие голоса прерывались, рассеченные противным скрежетом несмазанного блока.

Прошло совсем немного времени, а уже Семенов, бодро скалясь за рулем заржавленного электрокара, вывез из склада стальной поддон, на котором лежали четыре сизые чушки гаубичных снарядов.

— Слышь, Черных, — сказал Корин, брезгливо потрогав одну пальцем. -

Ты ветоши возьми побольше. А то ведь скользко, не ухватятся…

Когда боеприпас был перевален в машину («уазик» шатался и покряхтывал), Корин передал прапорщику три бумажки.

— А взрыватели-то? — удивился Семенов, пряча деньги в нагрудный карман. — Погоди-ка, я мигом!

— Не заказывали, — сухо пояснил подполковник.

Прапорщик весело оскалился, махнул рукой и ловко сказал по матери.

Черных вырулил из ворот, и машина двинулась к пустырю за поселком

Юртай, где должен был ждать грузовик.

Дом стоял в глубине поселка, со всех сторон закрытый кудрявыми зарослями алычи и боярышника. Смеркалось, распахнутое окно смотрело в сад. Оттуда тянуло прохладой и летела оглушительная песня скрипачей-сверчков.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зараза
Зараза

Меня зовут Андрей Гагарин — позывной «Космос».Моя младшая сестра — журналистка, она верит в правду, сует нос в чужие дела и не знает, когда вовремя остановиться. Она пропала без вести во время командировки в Сьерра-Леоне, где в очередной раз вспыхнула какая-то эпидемия.Под видом помощника популярного блогера я пробрался на последний гуманитарный рейс МЧС, чтобы пройти путем сестры, найти ее и вернуть домой.Мне не привыкать участвовать в боевых спасательных операциях, а ковид или какая другая зараза меня не остановит, но я даже предположить не мог, что попаду в эпицентр самого настоящего зомбиапокалипсиса. А против меня будут не только зомби, но и обезумевшие мародеры, туземные колдуны и мощь огромной корпорации, скрывающей свои тайны.

Алексей Филиппов , Евгений Александрович Гарцевич , Наталья Александровна Пашова , Сергей Тютюнник , Софья Владимировна Рыбкина

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Современная проза
Ад
Ад

Где же ангел-хранитель семьи Романовых, оберегавший их долгие годы от всяческих бед и несчастий? Все, что так тщательно выстраивалось годами, в одночасье рухнуло, как карточный домик. Ушли близкие люди, за сыном охотятся явные уголовники, и он скрывается неизвестно где, совсем чужой стала дочь. Горечь и отчаяние поселились в душах Родислава и Любы. Ложь, годами разъедавшая их семейный уклад, окончательно победила: они оказались на руинах собственной, казавшейся такой счастливой и гармоничной жизни. И никакие внешние — такие никчемные! — признаки успеха и благополучия не могут их утешить. Что они могут противопоставить жесткой и неприятной правде о самих себе? Опять какую-нибудь утешающую ложь? Но они больше не хотят и не могут прятаться от самих себя, продолжать своими руками превращать жизнь в настоящий ад. И все же вопреки всем внешним обстоятельствам они всегда любили друг друга, и неужели это не поможет им преодолеть любые, даже самые трагические испытания?

Александра Маринина

Современная русская и зарубежная проза