Аниматор

Кто будет информатором?

Никто не будет информатором. Сейчас не нужен информатор.

Я совершенно спокоен. Потому что нет никакого средства изменить существующее положение вещей. А раз так, переживать бессмысленно.

Жаловаться тоже бессмысленно. Жалоба не будет удовлетворена. Нет возможности удовлетворить эту жалобу. Клары нет. Она была – а теперь нет. Этого нельзя понять, но это так, и мне приходится в это верить.

Поэтому я совершенно спокоен. Я спокойно смотрю в ее чужое лицо.

Рыдания взрывают меня совершенно неожиданно.

Так, наверное, тяжелый фугас поднимает на воздух блиндаж. Или какой-нибудь чертов дот, полный живых солдат, каждый из которых, в свою очередь, только что был полон какими-то там надеждами и мечтами. Ба-бах! – грохот, чернота, никого в живых…

Я ничего не вижу. Меня колотит, сгибает пополам. Едва не падаю.

Кое-как нащупываю стул. Когда судороги немного стихают, я все равно не могу встать. Ноги подкашиваются. Снова сажусь. Это уже смешно.

Это просто смешно. “Ну ладно, – бормочу я, – сейчас, сейчас…”

Отламываю кончик ампулы, сдираю обертку со шприца. Прямо сквозь штанину. Какая разница? Есть и более неприятные явления…

Через минуту я встаю.

Ладно.

Мне ничего не нужно вспоминать. Не нужно вживаться. Ни к чему пытаться вчувствоваться.

Она вся во мне – каждой клеточкой тела, каждым словом и каждой мыслью, каждой улыбкой. Я помню все – как она смеялась и пела, как морщила лоб, когда смотрела в видоискатель аппарата, как причесывалась и плескалась под душем, как любила, как сердилась, как пила вино, как танцевала, как смущалась, как подчас лгала по мелочам… Одевалась, думала, принимала решения, смотрела на меня, гладила волосы, шептала в ухо… С какой улыбкой слушала мои вечные обещания стать лучше и никогда больше не сходить с ума… Как хотела быть счастливой. Все, все, все – каждый миг ее жизни стоит у меня перед глазами.

Щелкаю тумблерами. Генератор выходит на рабочий режим.

По дугам излучателей пробегают трепетные огоньки.

Я закрываю глаза. Сейчас. Сейчас я это сделаю. Это странное действие. Его нельзя описать словами. Его можно совершить – если знаешь, что это такое. Если у тебя есть дар.

Я вижу Клару – у нее измученное, встревоженное, испуганное лицо.

Тусклый взгляд. Такой я запомнил ее.

Но вот глаза оживают. Спокойный свет струится от них.

Она протягивает руки. Младенец тоже тянется к ней.

Клара подхватывает ребенка, прижимает к себе и целует.

Девочка смеется. Глазки сияют.

Я знаю, как будут звать эту девочку уже через несколько дней. Да, конечно же, у нее будет такое же имя, какое было у матери, – Клара.

Клара держит дочь – и у нее счастливое лицо.

И глаза лучатся точно так же.

Клара смотрит на меня, смеясь.

И я делаю ее огнем!..

Раскрываю глаза.

Ничего не вижу.

Нет, вижу – в колбе Крафта пламенеет ровное свечение. Как его назвать? Лазоревое?

Это пламя будет всегда.

У меня опять получилось.

Вот и все.

Все…

Я вынимаю колбу из зажимов.

Что мне делать теперь?

Я не знаю.

Я прижимаю ее к груди.

Она холодная.

Господи, что же мне теперь делать?

Что?

Плита подъемника медленно ускользает в пол.

Сдвигаются створки.

Ничего не было.

Ничего.

Колба стоит на столе.

Я сажусь на стул и смотрю на нее.

Пламя трепещет. Завораживающе трепещет.

Вот, собственно, и все.

Через час – кремация. Потом я поеду на вокзал.

Пиликает телефон.

Где он?

Лезу в карман. Что-то шуршит.

А, это наши билеты. Наши с Кларой.

Они просрочены.

Скоро у меня будет новый. На сегодняшний вечер.

После кремации я сяду в поезд.

Завтра я приеду в Каргополь.

Телефон не умолкает. Номер мне незнаком. Кто мне может звонить?

И зачем?

Да. Я приеду утром. А вернусь дня через три. Может быть, четыре.

Няню я уже нанял.

Может быть, впрочем, няня не понадобится. Если со мной приедет

Евдокия Васильевна. Кларина мама. Не знаю. Ничего не знаю.

Да чтоб тебя!

– Алло!

– Привет.

– Господи, Даша?!

Хмыкает. Похоже, довольна произведенным эффектом.

– Ну да. Что ты так удивляешься?

– Я? Нет… не знаю.

– Как ты там?

– Ничего, – говорю я. – Как ты?

– Нормально… – Я знаю, она пожала плечами. – Там у вас опять всякие противные события?

– Ну да. События.

– Ты в них не попал, – констатирует она.

Что мне сказать? Точнее, что мне сказать в телефонную трубку? Зачем ей знать?

– Слава богу, – говорю я.

– Ну и хорошо, – вздыхает Даша. – Я что хотела…

– Да?

– Я тут думала. Ты, конечно, виноват…

Молчит.

^33 Ладно, хорошо… белые розы… прощай, воробушек…