Аниськин и шантажист

– А уж если не получится так, – поддержал брата Костик, – то будем выходить на Иванова и ставить сигнализацию в ящик номер шесть. Можно, с видеокамерой. Эх, если бы Мухтар был собакой! Уж собака поняла бы, чего от нее требуют и привела бы нас к тому, кто подсунул ему в ошейник записку. Ладно, работаем. Со школой ты уже знаком, идешь в школу. Я побежал на таможню и в колонию – там люди серьезные, как со стажером с тобой разговаривать не будут. Встречаемся дома. Береги себя, – успел крикнуть он, вспомнив осколок кирпича, влетевший в окно.

* * *

Директор лесхоза не находил себе места от злости. Ну и что? Ну и послал он эту старую грымзу. Так деревня же, не институт благородных девиц. Тут и так дебет с кредитом не сходится, а еще эти льготники шастают. «Дровишки им, баньку затопить нечем». А ему сына в институт пристраивать надо? Надо. Жену опять же на море обещал летом отправить. Неужели это не важнее, чем банька какой-то дряхлой учительницы? Ей на погост давно пора, а она о чистоте блюдет.

А как все хорошо получалось! Провели на селе газовое отопление, а льготы отменить забыли. И весь лес, что предназначался бесплатникам – учителям, ветеранам – можно было преспокойно отправлять на сторону, что он и делал себе преспокойненько несколько лет.

А тут эта грымза: положено, значит давай. И ведь знает директор лесхоза, что у нее ванная есть и вода горячая, поэтому и выгнал ее в грубой форме. Не по злобе, а чтобы другие не таскались. Эта-то для баньки хлопочет, а другие смекнут – на продажу брать будут.

И так нехорошо все обернулось!

Директор с омерзением посмотрел на лист, лежащий на его рабочем столе. «Поставить высокосортный лес на нужды всех категорий льготников, обиженной учительнице поставить в саду беседку своими силами и за свой счет, до среды этой недели отправить в прилагающемся конверте триста один рубль по почте».

Лаконично, до неприятного холодка в ладонях. Ни угроз, ни посулов, ни нравоучений. Как в шифровке в шпионском сериале или в приговоре инквизиции. А если требования не выполнить, будет еще хуже – знает, понаслышан. Шут с ними, с этим лесом, беседкой и деньгами. Для него это не так уж и чувствительно, а Рыбий Глаз отстанет. По слухам, он еще ни разу не нарушил обещания.

Глава 11 Мы еще поборемся с тобой

– То, что вы делаете, мелко. Я не отказываюсь помогать вам дальше, я просто хочу оказать настоящую помощь, более существенную, более значимую.

– Я не имею права рисковать. Если бы от моего выбора зависела только моя жизнь и только моя свобода!

– Вы даже не представляете, насколько изменится их жизнь, если все пойдет гладко.

– А если нет? Я не боюсь ни смерти, ни тюрьмы. Я боюсь, что смерть и тюрьма будут угрожать другим по моей вине.

– Зря. Вы в полной безопасности. Вам ничего не угрожает.

– А совесть? То, что мы делаем сейчас, благородно. Мы искореняем пороки, заставляем каяться грешников, наказываем за прелюбодеяния. То, что ты предлагаешь – откровенный грабеж. Его трудно оправдать гуманными целями.

– Но ведь вы тоже берете деньги.

– Мы берем небольшие деньги. Штраф символический, необременительный для бюджета наказуемого. И ты прекрасно знаешь, на что идут деньги. Грабить нашу нищую страну в тех масштабах, что предлагаешь ты, некрасиво и бесчеловечно.

– Мы не будем грабить нашу нищую страну. Мы будем грабить только паразитов, присосавшихся к телу потных земледельцев и бессловесных бюджетников. И какая разница, сколько они будут платить! Двадцать один рубль или двадцать тысяч долларов. Для них и такая сумма не деньги, поверьте.

– Я подумаю.

– Думайте быстрее. Сроки поджимают. Кстати, почему вы не берете круглые суммы? Почему добавляете один рубль?

В конце коридора раздались легкие семенящие шаги, и Бес юркнул в естественное укрытие под лестницей.

* * *

Комаров не рассчитывал, что сразу же выйдет на след шантажиста. Таможенный пост находился недалеко от Но-Пасарана, но в жизни но-пасаранцев не принимал практически никакого участия. Если не считать того, что по его невольной вине стоянка дальнобойщиков возле поста никогда не пустовала, а иногда на местных жителей обрушивалось настоящее цунами в виде карантина по чуме у слабых здоровьем казахстанских сусликов.

Бригады на посту сменялись через неделю, сам состав бригад постоянно обновлялся, люди работали не местные, а приезжали из города за тридцать километров. Отношения Костика с таможенниками были ровные. Костя помогал находить им украденные с лесных троп шлагбаумы, а они отдавали ему анонимки Белокуровой с совершенно бредовыми обвинениями в адрес самого Комарова.

– Новая услуга? – кивнул Костик головой в сторону немолодого полного сержанта, до блеска надраивающего ветровое стекло громоздкого КРАЗа с налипшими глыбами грязного подтаявшего снега.

– Сами не понимаем, – хохотнул его напарник, – как с ума сдвинулся Сергеич – уже неделю ни одну машину не пропускает. И ладно бы за деньги, а то просто так, из альтруизма. Мы сначала прикалывались, а теперь молчим, а то сатанеет больно. Совсем у мужика чувства юмора не стало. Ты каким ветром к нам?