Анютины глазки

Васечка сидел в гостиной у стола, и вид у него был самый разнесчастный. Наплевав на условности и манеры, – в конце-то концов, мою ночную сорочку можно выставлять в Париже в палате мер и весов эталоном добродетели и пуританства, ибо плотная ткань закрывала меня от подбородка до кончиков пальцев на ногах и руках, – я подсела к мальчишке.

– Чего куксимся, дружочек?

Подняв на меня взгляд, парнишка запунцевел щеками:

– Ах, моса, вы не одеты…

– У-у-у-у! Я, рискуя здоровьем, с мокрыми волосами в нетопленом доме, переживаю о его психологическом настрое, а ему мой наряд не понравился! – попеняла я, встала и гордо, насколько смогла, выпрямив спину, двинулась к лестнице и бросила через плечо: – Ожидайте, юноша.

– Анюта, подожди!

Я-то думала, он прощения просить будет, но мальчик щёлкнул пальцами в мою сторону, и меня вновь окутало тёплой магической волной, которая мгновенно высушила и уложила в крупные пышные локоны мои волосы. Да и телу стало намного теплее. Всё же, жалуясь на прохладу непротопленного дома, я не так далеко от истины ушла.

Наряжаться не стала. Натянув на голое тело сорочку чуть ниже колена, затянула завязки на поясе нижней юбки и, выбрав наименее помятое платье из домашних, застегнула ряд крупных пуговиц под самое горло, а поверх ещё и шаль крупной вязки набросила.

– Отвар будешь? – не церемонясь, спросила загрустившего Васечку.

– А похлёбка ещё осталась? Слышал, что ты сегодня неприкаянных невероятно вкусным супом кормила, – и умоляющий взгляд голодного ребёнка. Кто же такому откажет?

– Осталась. Иди мой руки, а я пока еду подогрею и стол накрою. Тебя, светлость, в гостиной или на кухне кормить? – обратилась я шутливо к мальчику, но тот кивнул так, словно это для него привычно.

– Давай на кухне, там теплее и уютнее будет.

В ванной Васечка задержался. Что-то бурчал, чем-то гремел и, кажется, там пару раз полыхнуло здорово, но я мужественно держалась, не торопясь контролировать ситуацию. Была уверена, что даже если мальчик что-то разрушит, то сам починит или новое создаст.

– Странная у тебя помывочная была, – пробурчал юный чародей, присаживаясь к столу. – Скажи, а в простынь зачем заворачиваться, когда моешься?

– Если ты заметил, то ёмкость для купания деревянная. Не хотелось заноз нацеплять, – объяснила я. Сама-то вспомнила в последний момент об этой хитрости. То ли в кино каком видела, то ли в книге читала, но простынь мне реально помогла. Пусть не от заноз, так от нескромных взглядов защитила. – А ты в столь поздний час явился, чтобы о моих банных процедурах поговорить?

Хоть Васечка мне друг и вид у него несчастный, но его некая заносчивость раздражает.

– Анюта, возьми меня в сыновья, а? – вдруг выпалил мальчик и низко-низко наклонил голову, чтобы я не увидела, как его потрясающие глаза затуманили слёзы.

Глава 22

Та-а-ак! Вот что они все обо мне думают? Может быть, в этом мире на мне проявились какие-то знаки, свидетельствующие о криминальных наклонностях? Мало что втянули в сговор о подлоге, теперь ещё и киднеппинг предлагают.

– Малыш, а что скажут твои родители? – постаралась я осторожно вернуть ребёнка на путь праведный.

– Родители? – удивлению Васечки не было предела. Он смотрел на меня, будто я с луны свалилась. – Их нет. Только брат, но из-за разницы в возрасте он со мной почти не общается. Да и дел у него без меня хватает. Я всё время с учителями и наставниками. А они… чужие.

Мальчик сообщал мне информацию не как новость, а словно напоминая общеизвестное. Хм… может, так оно и есть? Надо у Флора спросить, кто такой Васечка.

– Ты ешь давай, потом я тебя спать уложу. А утром решим, что дальше делать, – подвинула я ему поближе миску с похлёбкой. – Но, честно говоря, ты меня ошарашил.

– Сам не ожидал, что мне пойти некуда, когда из дома вышел. Оказалось, что ты единственный человек, относившейся ко мне по-людски. Не лебезила, стараясь угодить, не просила ничего, а когда силы не рассчитал, желая тебе помочь, я видел, как сильно ты за меня испугалась. Не за себя, что могут наказать, что допустила такое, а именно за меня.

Сказав это, мальчик принялся за еду. Было в его манере вкушать пищу нечто знакомое, уже виденное. Осторожная, едва ли не кончиком языка, дегустация, одобрительный хмык, сопровождаемый кивком, а потом полное погружение в процесс. И я рискнула задать вопрос, выдвинув почти безумную версию:

– Троша тебе кто?

– Троф? Так брат же! – опять с недоумением уставился на меня Васечка.

Не ошиблась, значит. Вот только непонятно, что этот высокородный мот забыл в моём доме, что вынюхивал?

– А чего он тут ряженого корчил? – начала заводиться я.

Никогда не любила и не понимала интриг и вывертов на ровном месте. Хочешь что-то узнать – подойди спроси прямо, а не подглядывай из-за угла.

– Хотел узнать, что ты за человек и можно ли мне с тобой дружить. Ему о тебе Гус доложил, потом и мне пришлось рассказать о нашей дружбе. Троф… он мало кому доверяет. Вот и решил сам убедиться, – прожевав, ответил мальчик. – Спасибо, очень вкусная похлёбка. Я сыт и готов лечь спать.