Анютины глазки. Дилогия (СИ)

- И как же по-твоему произойдет наше знакомство?

- Ой же какая проблема, ну хоть так, - весело сымпровизировал я, - завтра ты меня вызываешь к себе... неважно зачем, обсудить наглядную агитацию к юбилею например... и просишь прийти с родителями, ну то есть с родителем, райком типа хочет познакомиться с семьей молодого реформатора. А во время беседы мне неожиданно звонят, что-то там случилось у нас допустим, это я тоже организую, я исчезаю, а вы продолжаете беседу. Как-то так вот...

- Ну не знаю, не знаю... надо подумать, - протянул Игоревич.

- Думай, как надумаешь, дай знать... кстати давно все хотел спросить, имя у тебя такое оригинальное, Станислав, и фамилия тоже - не из поляков будешь?

- Угадал - наполовину, отец поляк, мать украинка.

- Может ты и родился где-то в тех же местах, что и я? Не в Ковеле?

- Рядом, Ровненская область... я ведь под Волынскую резню попал, - со вздохом продолжил он, - слышал про такое?

- Откуда, Игоревич, расскажи...

- В 43 году вы, украинцы (я русский, просто родился там - сразу возразил я), ну ладно, просто украинцы, добрые и отзывчивые, резали тогда нас, поляков, как кур.

- А за что?

- За то, что поляки. Мне повезло, мать посадила меня с младшим братом на телегу и свезла в глухой лес, там у нас какой-то родственник лесником работал, а вот нашу деревню почти всю вырезали.

- Ну дела... - только и нашелся, что ответить, я. - А кстати, что мы все о нас, да о нас - у тебя-то как жизнь, как работа, здоровье?

- На здоровье не обижаюсь, спасибо, а на работе обычная текучка... да, Конституцию же скоро новую примут, вот немного больше дел в связи с ней.

- Дадада, - вспомнил я, что хотел сказать, - насчет Конституции... там же ведь новый праздничный день объявят, я слышал.

- Ну наверно объявят.

- Это я к тому, что у нас же музыкальный коллектив можно сказать простаивает без дела, мы же там штук 5 новых песен разучили, а тут такой повод... может мы концерт устроим в этот день, а? Зашел бы, послушал наши песенки-то, а? Или прислал бы кого-нибудь ответственного.

- Ладно, порешаем этот вопрос. Что за песни-то?

- Народные, Игоревич, народные. В моей обработке.

- Ты и песни сочинять умеешь?

- Ну не зря же 5 лет в музыкалку отходил, 5 лет это срок... а как все-таки насчет завтрашней встречи?

- Помнишь, мы с тобой про альтруизм говорили, так теперь твоя очередь - зачем тебе, Сергуня, это надо? Давай колись, только без вранья...

Я вздохнул и начал колоться:

- Понимаешь, Игоревич, я уже вырос и хочу жить один... понимаешь? Мама хороший человек, но вдвоем нам тесно и неудобно...

Игоревич сначала погрозил мне пальцем, а потом довольно сказал:

- Вот теперь верю. Анюту поди свою приводить некуда?

- Ну и это тоже, - легко согласился я.

- Хорошо, действуем по твоему хитрому плану... далеко ты пойдешь, Сергуня, очень далеко.

- Есть пойти далеко, - молодцевато ответил я, - разрешите выполнять?

- Кстати, все хотел спросить, откуда у тебя эти словечки военные все время вылетают?

- Так отец же офицер у меня, я хоть и мелкий был, но помню, как к нему однополчане заходили, пили водку и ругались на нерадивых солдат и что вещевое довольствие задерживают. Наверно оттуда.

На этой оптимистической ноте мы и расстались с Игоревичем. Потом я еще скатался на вокзал, заложил в ячейку книжки и отзвонился Евтушенке. И еще потом провожал Анюту через парк, отдал ей купленный в Ворсме крестик, но она опять все больше помалкивала. А потом спать пора было, сочинил только дневное резюме перед засыпанием:

Перед глазами скачут сиськи Инны,

Как апельсины,

Но эта штука у меня длиннее,

Чем у Андрея.

Четыре бетховенских удара

Утром продрал глаза, пошел на кухню поставить чайник, а там значит сидит у своего стола дядя Федор, тоже чай пьет и смотрит одним глазом на улицу. Ну и я заглянул через его плечо - во дворе стоял милицейский УАЗик, а рядом сосредоточенно писали что-то на планшетах целых два милиционера, сержант и лейтенант.

- Чего это они? - спросил я дядю Федора.

- А ты не слышал что ли? Ночью Игорька зарезали.

- Ккакого Игорька? - спросил я, запинаясь.

- У нас что, много Игорьков во дворе? Того самого. Щас вон они свидетелей ищут и схему места преступления зарисовывают.

Ну дела, заскреб я затылок, а ведь поди и припомнят они мне ту драку, когда Игорь чуть руку не сломал. И как в воду глядел - не успел чайник вскипеть, как в нашу дверь раздался звонок. Пошел открывать, чо... за дверью стоял, как и следовало ожидать, милицейский сержант.

- Ты что ли Сергей Сорокалет? - хмуро спросил он у меня.

- Я, а что такое?

- Одевайся, с нами поедешь, - все так же хмуро сказал сержант.

Оделся, с ними спорить бесполезно. Вышли на улицу.

- Ну залезай в машину, - сказал сержант.

- А что, здесь нельзя поговорить?

- Нельзя, поедем в отделение.

Поехали в отделение, вместе со мной в зарешеченном закутке УАЗика сидел еще один смутно знакомый мужик из 5 кажется подъезда. Ехать недалеко было, все на тот же проспект Ильича. Подвели меня к комнате с табличкой 'начальник отделения Голубев А.С.', посадили на стул в коридоре, сказали подожди. Сижу, жду...