Анна

Весь вечер Питэр старался поднять Анне настроение, как мог. Он рассказывал шутки из своей молодости. Несколько раз они танцевали их любимые танго с близким рассматриванием глаз. Он был предупредительным до высшего лоска, а у Анны в глаза стояли шеренги ученых в белых халатах, длинный коридор с вагонеткой, серьезный вид Питэра за столом в его подпольном кабинете, и Башня Таро с молнией, пробивающей ее насквозь…. Это не давало ей возможности расслабиться до конца.

Танго публике очень понравилось. Их не отпускали за столик, хлопая и присылая официанта с просьбами станцевать еще раз.

Каждое танго вызывало у Анны странные реакции воспоминаний. Она так и не смогла выбросить из головы то ощущение желания, которое в ней рождали эти очень интимные проходы и наклоны, эта прижатость его тела к ее телу, эти глаза в глаза, и страстный трепет его ноздрей. Анну пробивала током память той ночи, когда она закричала в кровати от своего жгучего желания и неожиданно случившегося оргазма!

Анна сидела за столиком и очень сильно удивлялась тому, как что-то странное родилось и ворочается, живет в ней, что-то сотворяется с ней, внутри неё, каждую минуту, каждую секунду этого вечера. Как будто она стала беременна им! Ее тянуло к нему, тянуло так, как будто она действительно кролик, а он удав, и, зная это, она упиралась всеми своими четырьмя лапками, но упорно шла в его открытую пасть!

Она же хотела его бояться, хотела возненавидеть за его обман в их фиктивном браке, от того, что он ей предложил и что собирался сделать в том подвале! Но…, но…, она была уверена сама внутри себя, что он уговорит ее на эти страшные эксперименты. Уговорит! А она, точно, как ролик, будет сама лезть к нему в пасть! Она понимала, что слаба перед ним до состояния немедленно встать на коленки, и целовать ноги….

От этого ей опять становилось еще страшнее.

Что делать, она не знала, но и рассказывать кому-то, даже Айшарии, элементарно боялась. А вдруг это какая-то подпольная секта или масонская ложа, в которую вступают, но не выступают обратно. Один раз она уже вступала в такую ложу, точнее лажу, и что получилось? Она до сих пор живет в страхе. От этого страха она и спряталась за его широкую спину, а оказалась эта спина вовсе не спиной, а удавом с раскрытой пастью! А может броситься во все тяжкие и поступить так, как хочется ее естеству? «Интуиция главнее ума», – пугала тетя Аня изречением древних!

«А что же ты хочешь сама, моя дорогая. – спросила тогда сама у себя Анна и ответила сама себе. – А я его хочу! Как мужчину! Меня от него пробивает током! Я хочу прижаться к нему близко-близко, как в моем сне и отдаться моим телом и всей моей Душой! Страстно и жарко! Хочу я так! Неужели человек с такой энергетикой и с таким добром в глазах способен предать такую необыкновенно красивую молодую женщину, как я? Не верю! Не может он меня предать! Я верю ему, как Жоффрею де Пейраку! Не может он предать меня, свою Анжелику, красавицу Мишель Мерсье! Может поэтому меня к нему так тянет, что он напоминает мне не только Бориса, моего приемного отца, но еще именно графа де Пейрака своей внутренней силой? Может нужно выслушать его до конца и понять, чего же он хочет от меня на самом деле? Почему я глубоко уверена внутри меня самой, что он тоже меня жаждет и хочет? Почему я в этом так стопроцентно уверена, как была уверена в любви своего мужа юная Анжелика?»

После ресторана Питэр проводил Анну до двери ее номера в отеле, галантно поцеловал ручку, и собрался уходить к себе, когда Анна задержала его руку в своей и потянула за собой в номер. Они подошли к огромному окну и остановились около него с видом на не менее огромный город.

– Я хочу с тобой поговорить. – сказала Анна и стала крутить его пуговицу на пиджаке. – Так продолжаться не может. Я вся извелась, я не знаю, что думать и делать. Моя собственная жизнь висит в воздухе вопросительным знаком, а я хочу, чтобы мне теперь жилось свободно и хорошо. Ведь именно поэтому я вышла за тебя ЗА МУЖ, потому что думала, что у моего мужа есть спина, ЗА которой я буду жить, а получается, что я не имею нормальной, гарантированной жизни завтра. Что мы теперь будем делать?

Питэр приблизил свое лицо к ее лицу почти вплотную и стал смотреть в глаза, в каждый по очереди, а потом, молча поцеловал в губы, и она ответила…, обхватила за шею и, как в ее сне, впилась в его губы своими губами….

Вот тут их и прорвало. Плотина, которая стояла между ними была снесена в одну секунду. Как два сумасшедших они вцепились друг в друга и потеряли контроль над собой.

– Мы будем любить друг друга… – шептал Питэр. – любить…, любить…. Всю нашу жизнь…, каждую минуту…, каждую секунду…, всегда…, пока я жив…, пока у нас есть завтра…, будем строить наше сегодня…, – и целовал ее, целовал, целовал…, медленно снимая одежду.

Анне не было стыдно! За его поцелуями она забыла и про одежду, и про то, что она женщина…, она была просто потерявшемся в пространстве человеком….