Анна

Один сон разбудил ее ночью собственным криком! Ей снился тот самый вечер, когда она его поцеловала прямо во время танго, и он увел ее в машину. Машина стояла немного за углом здания, и это оказалось замечательно, потому что добраться до виллы они сразу не смогли бы ни за что. Им помешала бы безумная страсть, которая выплеснулась из них сразу и очень бурно! Они вцепились друг в друга, и жаркие поцелуи мешали понимать происходящее.

Когда и как Анна оказалась совершенно обнаженной? Почему она задыхалась от жгучего желания, а он все тянул и тянул, доводя ее до состояния почти потери сознания…? В то время, когда она жарко кусала его за шею, мочку уха и требовала немедленной близости, он все тянул и тянул…, она не понимала почему, точно так же, как и не смогла сдержать громкого крика, когда эта близость состоялась, и ее пробило током от пяток и до спазм в горле….

На широком диване заднего сидения и случилась настоящая брачная ночь Анны…, и случилась очень яркая…., но во сне….

Она закричала не от страха, а от оргазма и ощущения были такими яркими и живыми, что ей показалось, он лежит рядом.

Анна подскочила в кровати, как ошпаренная и огляделась. Она была одна, никто к ней не приставал и не овладевал ею насильно…! Вот это да…!

Жизнь ее теперь круто изменилась.

Она вдруг оказалась в изоляции. В глухой изоляции. Никто не приходил в гости, не звонил, не разыскивал ее, никому она была не нужна. Что писали газеты, она не знала, потому что не видела прессу вообще. Айшария улетела на съемки в Индию, телефон Криса не отвечал и даже Марко сбрасывал ее вызовы, как будто был обижен или сильно занят. Эта изоляции могла свести с ума кого угодно! Не с кем было поделиться своими страхами, и догадками. А в голове крутились страшные предположения про опыты с людьми, и рисовалась ужасные картины ее туманного будущего….

Но тут началась следующая серия этого «Марлезонского балета». К ней в гости зачастил Питэр. Он стал ненавязчиво интересоваться, не желает ли она чего-нибудь вообще?

Вначале Анна качала головой, отворачиваясь и отказываясь от его услуг, но однажды не выдержала, вышла навстречу и на его очередной глупый вопрос громко брякнула:

– Желаю! Петь желаю. – и выдала в пространство парка свою любимую арию Абигайль.

Дедушку пробил нервный смешок, он постоял молча, постоял, послушал и удалился.

На следующий день, как из-под земли вдруг нарисовался Кристиан с совершенно сумасшедшим предложением. Он, видите ли, отсутствовал так долго, потому что договаривался и теперь окончательно договорился с самыми большими театральными площадками Америки, «Карнеги-холл» и Нью-Йоркским «Метрополитен опера» на оперный концерт с участием знаменитостей и в том числе ее, Анны, по одному концерту под управлением дирижера Джеймса Ливая.

– Скажи честно. Ты сам это сделал? – спросила тут же Анна, – или это «некоторые товарищи» постарались?

– Я сам! – А что за «товарищи»? – удивился Крис. – А еще я получил предложения на твои съемки в двух фильмах на киностудии киноконцерна «Универсал пикчерс»! Это будут сериал «Жажда» и фильм «День поцелуев». Они готовы подписать с тобой контракт. Я молодец? – и гордо выпятил грудь. – Будем готовить контракт?

– Криииис! Сознайся честно. Это действительно сделал ты? Тогда ты молодец и тебе ничего не будет!

– Честное слово! – Крис даже постучал себя в грудь.

«Ну, хорошо. Даже если это сделал Питэр, а я возьму и сделаю вид, что это договоренность Криса. Иначе я здесь просто сойду с ума от безысходности, одиночества и страха!» – подумала Анна.

Наконец-то ее дни опять были заняты работой. Белые халаты отодвинулись в будущее, временно оставив Анну в покое. Ежедневно приезжал аккомпаниатор, и они репетировали. Анна давно не пела, и нужно было восстановиться к началу концертов.

Питэр скромно просачивался в большую гостиную, где стояло белое концертное фортепиано, усаживался в уголок, чтобы не мозолить Анне глаза, и тихо замирал там до самого ухода концертмейстера.

С другой стороны гостиной торчало чудо в виде Криса, которое очень сильно переживало, особенно за терции, в которые два раза не попала Анна. Он поставил на ее концерты все свое будущее и не мог спокойно смотреть, как Анна впустую издевается над своим голосом, вместо того, чтобы ежедневно петь и наслаждаться таким великим даром, которого у него, например, нет.

На самом деле он не мог простить Анне ее странный брак.

Самолет доставил их в Нью-Йорк, и Анна с двадцатого этажа шикарного номера рассматривала красоты этого огромного мегаполиса. Она была здесь впервые. Волнение охватило ее с самого вечера и не отпускало всю ночь, потом весь день, потом до того самого момента, когда она вышла на знаменитую сцену «Метрополитен опера» и не запела во всю возможность своего голоса еще на репетиции. Дирижер приподнял брови и внимательно посмотрел на Анну. Ему явно понравилось, потому что он ободряюще улыбнулся. Анна была ему благодарна. Его этой улыбки хватило, чтобы дать ей энергетическое вливание в ее Душу и теперь она знала. Всё будет хорошо!