Анна

Сам дедушка воспринял такую новость про себя с настоящим чувством юмора и даже показал Анна еле заметные шрамики от операций. Его это совершенно не смутило и не расстроило. Все было в порядке вещей. Он гордо расселся в кресле и прокомментировал с выражением:

– К сожалению, наши тела стареют быстрее наших Душ, поэтому поправить ошибки природы есть самое простое действие, которое сам человек может оказать себе. Такую своеобразную помощь! Почему нет? Ты со мной согласна?

– Я согласна. Я тоже так считаю. В этом нет ничего пред рассудительного. Если мы можем, мы просто обязаны поддерживаться себя в отличном физическом состоянии, тем более при современном уровне хирургии, мы можем себе очень многое позволить.

Глава двадцать первая «Муж»

Постепенно между ними начинали возникать симпатии друг к другу, как показалось Анне. Точнее, у Анны эти симпатии появились в первый же день, как только она увидела Питэра, а вот у него все оказалось в подмороженном состоянии. Он вел себя на удивление инертно и спокойно. Никаких поползновений в ее сторону не высказывалось и не предпринималось. Или он действительно был очень старым или он сам себе не позволял даже намека на вольность? Это несколько удивляло Анну.

Постепенно этот вопрос стал волновать ее все чаще и чаше. Она понимала, что в ней просто пробуждается любопытная женщина, которая не понимает, как расшифровать этот странный ребус! Почему она не может возбудить мужчину и заставить его показывать хотя бы намеки на флирт в ее сторону? Ведь он громко говорил всем, что она очень красива!? Говорил. И что? Дальше разговоров ничего?

Она стала одевать более «вольную» одежду, позволяя себе тонкие шифоны с вырезами или не застегивая их впереди до самой талии и не одевая при этом бюстик при ее седьмом номере груди! Появляясь как можно чаще у него на глазах, она приходила к его бассейну, укладывалась на лежак лицом и дорожкой между грудью к нему, и пускалась в глубокомысленные и коварные своими намеками, разговоры про дружбу, про жизнь звезд, про разводы и измены. Она или повторяла всю ту галиматью, которую перемывала пресса про звездные пары, или громко пела свои любимые арии на весь парк.

Питэр плавал вдоль кромки бассейна туда, обратно и хихикал, как ей казалось, над ее поползновениями, но не больше. Она это понимала, и ее начинало бесить его полное неучастие в ее интригах местного характера. Его умные морщинки у глаз излучали такой живейший ум и понимание ситуации, что Анне, в конце концов, становилось неловко, и она уходила, как сказала бы тетя Аня, «несолоно хлебавши».

Тогда она неожиданно сама для себя и интуитивно избрала другую тактику. Она стала с ним играть в возбуждающие игры, сама того не ожидая.

Что тут началось! Она создавала странные ситуации, при которых неожиданно оказывалась в несколько неодетом виде, или отражалась в зеркале в тот момент, когда он проходил мимо, а она смазывала все свое обнаженное и прекрасное тело кремами, принимая самые сексуальные позы, или «забывала» запереть дверь в душевую около бассейна, зазывая его для какого-нибудь глупого вопроса и неожиданно показываясь совершенно обнаженной в двери на его окрик….

Он принял игру, но стал относиться к этой игре по-своему. Но принял. Он тоже стал играть с ней, но в недоступность и холодность, тем самым разогревая в Анне плохо сдерживаемые реакции. Он делал строгое лицо отца и сжимал брови, образуя на лбу поперечную и глубокую складку, при этом поджимая губы, как бы раздумывая над ее и своим поведением, и молча удалялсь прочь, вместо ожидаемого ответа на ее реплики или призывные знаки….

Анне казалось вначале, что он все понимает и от этого ему просто смешно, поэтому он сдерживает улыбку. Потом, когда это повторилось несколько раз, она даже испугалась. Нужно было что-то делать, и она приступила к откровенной игре, как бы заманивая его в свои сети, сама внутри себя замирала от собственной наглости и желания.

Игра началась! Окружение и захват противника кружил Анне голову….

Теперь в театрах, куда они летали на премьеры, она старалась, в самолете или в ложе, так дотронуться до его руки чуть заметным трогательными мимолетным прикосновением, чтобы сделать это дрожащими пальчиками, а потом чуть задержать свою руку и нежно положить ее на его руку как бы нечаянно….

Она стала пользоваться своими густыми и длинными ресницами. Она краснела, «нечаянно» попадаясь на его пути, прогуливаясь по аллеям парка, опускала глаза, чуть приподнимала ресницы, краснела еще больше и «трепетала» ими, показывая полное свое смущение и неловкость. От этой сумасшедшей игры у нее самой волосики на теле приходили в такое возбуждение, что иногда ей казалось, вставали дыбом «на загривке» и она сама себе начинала напоминать голодную волчицы на охоте.