Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

— Ты кстати явилась, я только что собирался идти к тебе! — вскричал Пьер Гри.

Белая голубка поняла по нахмуренному лицу отца и по его голосу, что он сердит.

— Отец Гри, я пришла к тебе с просьбой, — мягко сказала девушка.

— Правда это, что ты привезла сегодня ночью в гостиницу какую-то девушку с ребенком?

— Ты взволнован, отец Гри…

— Отвечай, правда это, или нет?

— Да, правда, бедняжка бросилась с ребенком в воду и я…

— И ты притащила их сюда, — сердито перебил Пьер Гри. — Так Жюль не солгал мне, я не хотел ему верить, думая, что он клевещет на тебя. Чтоб сию минуту их не было здесь! Зачем нужна эта сволочь, у которой ни гроша в кармане нет? Они только будут подслушивать да подсматривать за мной!

— Позволь остаться бедной женщине, отец Гри, она такая бледная, измученная…

— Вон сию же минуту, говорят тебе. Не советую сердить меня, — кричал отец. — Что тебе до чужих людей?

— Мне их жаль, отец Гри, не сердись так! Ведь я знаю, это ты не от себя говоришь, тебя братья настроили!

— Не хочу я, чтоб за мной подсматривали. Кто такая эта женщина? — спросил Пьер Гри.

— Не знаю, отец, только она, должно быть, очень несчастная и бедная… Я вытащила ее из воды!

— Еще с полицией свяжешься? Сейчас же прогони их отсюда!

— Ты еще никогда так сердито не говорил со мной. Это братья виноваты, но разве я не такое же твое дитя, как и они, и не могу обращаться к тебе с просьбой? — мягко и грустно спросила Жозефина. — Прежде ты был ко мне добр и ласков, а теперь мне часто кажется, что я совсем не твоя дочь…

Пьер Гри с удивлением посмотрел на нее и как будто испугался ее слов, но сейчас же спохватился.

— Не говори глупостей, — пробормотал он, — я и теперь добр и ласков к тебе, но я лучше знаю, что тебе можно, а чего нельзя. Ты прежде всегда была послушна.

— Я и теперь буду тебя слушать, отец Гри, но… если бы ты только видел эту бедняжку! Теперь она спит, и личико у нее хорошенькое, как у ангела, но она такая бледная. Пожалей ее, послушай, я ведь буду только делить с ней мою комнату и обед. Она тебе убытка не сделает, это не шпионка. И мальчика позволь оставить. Будь добр и сострадателен!

Пьер Гри с досадой отвернулся от девушки…

— Отец, — продолжала Жозефина, поспешно подойдя и положив ему руку на плечо, — отец Гри, так бедняжка останется с мальчиком у меня в комнате, да?

— Я, скрепя сердце, соглашаюсь, чтобы ты не говорила больше, что тебе кажется, будто ты не моя дочь. Но больше не осаждай меня просьбами, слышишь? Да пусть братья не видят этой женщины, а то они меня замучают, а я не хочу, чтоб мне твердили, что я исполняю твои приказания! Только долго я не позволю ей оставаться здесь, не забывай этого!

— Спасибо, добрый отец Гри! — горячо ответила Белая голубка. — Они останутся, пока выздоровеют, а потом уйдут. Бедняжка тоже похожа на нищую, только гораздо беднее и несчастнее других нищих.

— Ты на всю жизнь останешься со своей глупой добротой, — ворчал старик, — кто поступает по твоему, тому никогда ничего себе не нажить. Что тебе до чужих? Чтоб помогать бедным, надо быть королевой!

— Может быть и так, отец Гри, но ведь невозможно отталкивать от себя тех, кто нуждается в сострадании, — сказала Жозефина тем мягким тоном, перед которым никогда не мог устоять король нищих. — Будь же по-прежнему добр к Белой голубке, отец Гри! Она ведь знает, что ты ее любишь.

— И что ты можешь делать с ним, что захочешь, — дополнил полусердито, полуласково старик. — Ты это отлично знаешь, но это чистый срам для меня.

Пьер Гри ушел за прилавок, а Жозефина, весело улыбаясь, побежала к своим подопечным.

Женщина уже проснулась и нежно держала мальчика в объятиях, тоскливо глядя на него, когда Жозефина вошла в комнату. Мальчик еще спал. Это была очень трогательная картина! Молодая мать с полными слез глазами смотрела на свое дорогое дитя. Жозефина заперла за собой дверь, подошла к постели и протянула руку.

— Не пугайтесь, не бойтесь меня, я вытащила вас и ребенка из воды и привезла сюда. Я не стану надоедать вам расспросами, — ласково сказала Белая голубка. — Сначала присмотритесь ко мне, а потом я помогу вам, насколько это будет в моих силах.

— Кто же вы, куда вы меня привезли? — вполголоса спросила Магдалена.

— Вы на острове Ночлега. Если вас преследуют, здесь вы в большей безопасности, чем где-либо, а если вы нуждаетесь и страдаете, я помогу вам. — Жозефина сказала это так горячо, что Магдалена не могла усомниться в ее словах, — Посмотрите на мальчика, он спит на ваших руках, Святая Дева помогла мне спасти вас обоих!

Бедняжка молчала. Лицо ее сделалось грустным, опять проснулись в ней ее душевные страдания. Она вспомнила все, что случилось с ней и невольно пожалела о том, что ее спасли.

Жозефина стала утешать ее и ухаживать за ней. Ни одного любопытного вопроса не сорвалось с ее губ. Плачущий мальчик, которого Магдалена стала называть Эстоми, тогда как он привык к имени Нарцисс, сначала больше шел к Жозефине, чем к матери. Но постепенно любовь Магдалены победила в нем недоверие и он прижался к ней, перестав звать маму Ренарду.