Анна Австрийская. Первая любовь королевы

Пасро заказал вкусный завтрак и прямо приступил к вопросу об услуге, которая была и приятна, и легка. Дело шло просто о том, чтобы гость его оставался за столом как можно долее, то есть до той минуты, когда Пасро, который теперь собрался уйти, воротится и займет его место. В это время лакей должен был наблюдать, кто выйдет из отеля и кто войдет в него. Пасро описал барона де Поанти так подробно, как только мог. В случае если он войдет в отель, нечего было больше делать, как продолжать есть и ждать, когда он выйдет. А если он выйдет, тотчас надо было выйти из-за стола, последовать за ним и узнать, куда он уйдет. Если же, прежде чем он придет, молодая девушка, вошедшая в отель, выйдет оттуда, надо было бросить все и следовать за ней. Но взамен прерванного завтрака Пасро обязался, если ему будут сообщены сведения о том месте, где будут находиться барон или Дениза, заменить завтрак вкусным обедом и вдобавок подарить комиссионеру два пистоля, которых достанет на обед и на завтрак на целую неделю. Бедняга не верил ни глазам, ни ушам. Он чувствовал себя способным, если б не боялся виселицы более, чем крика своей совести, зажечь Париж с четырех сторон за одно экю, а теперь мало того что он наелся, как не наедался более полугода, ему предлагали два пистоля только для того, чтобы следить за двумя лицами, к которым он был совершенно равнодушен. Пасро, не будучи так голоден, как его собеседник, чувствовал, однако, надежду скоро удовлетворить свою ненависть, которая грызла его более, чем голод; он поел немного, выпил две рюмки вина и, заплатив заранее хозяину за издержки, ушел прямо к Люксембургскому дворцу.

Через два часа он вернулся. Кардинала он не видел, а видел аббата де Боаробера. Аббат, знавший, какую важность Ришелье приписывал всему, что происходило в отеле Шеврез, поспешил за приказаниями к его преосвященству и вернулся принести их Пасро. Он сказал ему, что де Кавоа в Лувре со своей ротой и должен остаться там весь вечер до отъезда короля, отправляющегося на праздник, который кардинал давал в тот вечер. Де Кавоа заранее получил инструкции. Если, как он предполагал, явится такое обстоятельство, что ему понадобится подкрепление, чтоб захватить барона де Поанти, виновного в убийстве гвардейцев и в мятеже, ему стоило только спросить капитана у луврской калитки со стороны улицы Этель. Тот также будет действовать по полученным инструкциям. Пасро ничего более и не хотел. Он поспешно вернулся. Его собеседник, верно соблюдавший полученное приказание, еще сидел за столом. Ни Дениза, ни барон де Поанти не показывались. Пасро, успокоившись на этот счет, встал за окном и ждал. Он не мог предположить, чтобы Дениза ночевала в отеле Шеврез, и так как она должна была выйти оттуда рано или поздно, он решился не сходить с места, пока она не выйдет.

Настала ночь. Насытившийся лакей наконец заснул на скамейке, положив голову на стол. Тогда Пасро, чтобы лучше видеть, не рискуя быть примеченным, задул свечу и отворил окно. Дверь отеля была заперта, но фонарь у крыльца был зажжен, и таким образом часть двора была освещена.

Прошло довольно много времени. Потом вдруг во дворе сделалось движение, карета выехала из сарая и встала перед крыльцом. При свете фонаря Пасро узнал, что карета была темного цвета, что у нее не было фонарей, а на кучере — ливреи. Через минуту на крыльце появилась женщина, проворно спустилась с крыльца и села в карету. Пасро тотчас узнал Денизу. Тихо затворив окно, он вышел на улицу. Куда уехала Дениза? Это надо было узнать во что бы то ни стало, а чтобы узнать, надо было следовать за ней. Пасро побежал во всю прыть. Что-то говорило ему, что он встретит Поанти, который на этот раз уже не ускользнет. К счастью для Пасро, карета ехала не скоро и не долго. Ползком добрался он, когда карета остановилась, до угла моста и спрятался там, удерживая дыхание; он слушал молодых людей, которые, не подозревая шпионства, разговаривали свободно.

Мы видели, как, посмотрев на карету, увозившую Денизу и Поанти, он побежал за капитаном гвардейцев кардинала. Теперь Поанти не мог от него ускользнуть. У калитки Лувра со стороны улицы Этель он велел спросить де Кавоа. Тот, помня приказание кардинала, не заставил себя ждать, а когда узнал, что дело идет о том, чтобы арестовать барона де Поанти, выбрал восемь решительных гвардейцев, под начальством офицера, и вывел их из Лувра. Пасро догадался, что карета воротится тою же дорогою. Он поставил в засаду гвардейцев недалеко от отеля и дождался, когда Поанти поехал обратно из отеля Шеврез.

Поанти, еще под влиянием сладострастного упоения, в которое его привела прекрасная герцогиня де Шеврез, позволял себя вести с завязанными глазами, не говоря ни слова, к ожидавшей его карете. Дениза подражала его молчанию. Но очутившись в карете возле молодой девушки, Поанти, упоение которого прошло на чистом воздухе и которого преследовало угрызение совести — увы! слишком позднее, — тихо произнес имя Денизы. Этот зов остался без ответа.

— Дениза! — повторил молодой человек.