Анна Болейн. Страсть короля

Пусть этот удар заставит трепетать от страха сердце кардинала! Пусть земля содрогнется под ногами Уолси! Он знает, что ее слово – закон для короля. Больше никакого лицемерия. Она открыто заявила о своей враждебности и, отправив письмо, почувствовала себя лучше. Тем не менее ощущение хрупкости и разбитости не пропадало. Оставшись одна, Анна дала волю бурным слезам.

Куда бы она ни шла при дворе, повсюду слышалось назойливое жужжание голосов – сплетни да пересуды. Великий кардинал, который почти единолично правил Англией в последние двадцать лет, впал в немилость и благоразумно удалился в свое поместье Мор в Хартфордшире, явно осознавая, что вина за неудачу с вынесением желанного вердикта в суде падет на него.

Генрих позволил ему уехать.

– Я не хочу его видеть! – пылал он. – Он меня предал!

Ситуацию ухудшили император и король Франции – эти опасные враги взяли и заключили мир.

– Я теперь изолирован и лишен поддержки за границей, – удрученно говорил Генрих Анне с видом человека, получившего удар под дых.

Больше не делалось заявлений о походе с армией на Рим, и, когда королю вручили папское бреве с вызовом в Рим, все, на что он был способен, – это метаться по дворцу в бессильной ярости. В отмщение за унижение он приказал Екатерине покинуть двор и отправиться в одно из своих полученных в приданое владений, чтобы он мог свободно взять с собой Анну в летний охотничий тур по стране.

Отъезд из Лондона помог Анне справиться с депрессией. Приятно было ехать под теплым августовским солнцем по красивым, осененным листвой улицами и пропеченным жаром дорогам, видеть зеленую сельскую местность, расстилавшуюся по обе стороны на их пути в Уолтхэм, Титтенхангер и Виндзор. Вдали от города воздух был чище, и это оживило Анну. Генрих стал спокойнее: он принял решение найти выход и двигаться дальше. Даже заговаривал об осуществлении развода путем объявления своей абсолютной власти. С такими мыслями король в октябре и созвал парламент. Семена, посеянные Анной, наконец начали давать всходы.

Труднее всего было бороться с враждебно настроенными толпами людей, которые сбегались посмотреть на проезд короля и приходили в ярость, видя, что он выставляет напоказ свою любовницу. Недовольство люди выражали громко и отчетливо. «А где же добрая королева?» – кричали они. «Мы не хотим потаскуху Буллен!» Раздавались даже призывы побить Анну камнями как прелюбодейку, каковой ее считали. В конце концов Генриху пришлось вызвать королеву, чтобы та следовала с ними дальше, в Вудсток. Радость Анны по поводу поездки немедленно улетучилась. Екатерина вернулась на свое место рядом с Генрихом. Она царственно улыбалась и, без сомнения, наслаждалась своим маленьким триумфом. Анна снова оказалась задвинутой в благоразумную безвестность. Все вернулось на круги своя. Неужели будет вечно существовать этот грешный триумвират – она, Генрих и Екатерина? Неужели они обречены быть скованными цепью навсегда?

Глава 17. 1529 год

К празднику Рождества Девы Марии королевская свита прибыла в Графтон-Реджис. Здесь, в деревенской глуши Нортгемптоншира, у Генриха имелся охотничий домик. Было оговорено, что кардинал Кампеджо приедет сюда получать от короля формальное разрешение на возвращение в Рим.

Анна только-только покинула отведенные ей комнаты, как вдруг услышала во дворе топот копыт – прибыла целая группа всадников, ошибиться было невозможно. Выглянув из окна галереи, она увидела кардинала Кампеджо, который с трудом выбирался из конных носилок. Конюхи побежали отводить лошадей, слуги подхватили багаж кардинала, вперед торопливо и важно выступил рыцарь-вестник, чтобы сопроводить его высокопреосвященство в подготовленные для него покои. А потом Анна заметила еще одного человека – он вылезал из носилок с противоположной стороны. Это был Уолси!

Кардинал постарел на сотню лет. Его больше не окружал ореол важности и самоуверенности, от изысканных манер не осталось и следа. Теперь это был пожилой, униженный человек, который боязливо озирал двор, явно не уверенный в том, что ему здесь рады. И не напрасно, потому как рыцарь-вестник, уводя за собой Кампеджо, не удостоил своего внимания еще одного визитера, и Уолси остался стоять во дворе один.

Анна замерла. После удаления кардинала от двора Генрих почти не упоминал о нем. «С глаз долой – из сердца вон, вот и хорошо», – про себя радовалась она. И как удачно все сложилось для Уолси, ведь Генрих в порыве гнева грозился лишить его головы.

По галерее прошествовал плотного сложения мужчина в черном, вежливо поклонился Анне, затем, следуя за ее взглядом, посмотрел в окно и, увидев Уолси, отпрянул.

– Ваш прежний повелитель, мастер Кромвель, – сказала Анна. Несколько раз она видела среди слуг кардинала этого дородного человека со свинячьими чертами лица, знала, что это уважаемый законник, но они никогда не разговаривали. – Удивляюсь его безрассудству: как он посмел явиться сюда без приглашения?