Анна Фаер (СИ)

Слышите? Обязательно! Обязательно заживёт!

========== Часть 17 ==========

Мне было плохо. Я никого не хотела видеть, сидела целыми днями у себя в комнате и думала. Когда кто-то звонил, я просто не брала трубку, а если трубку поднимали родители, то я просила их соврать, что я сплю. Мне было плохо.

С тех пор, как мне приснился сон, в котором мои друзья погибли, а Алекс прочёл мне странную нотацию, прошло несколько дней. А мне легче не стало, мне становилось только хуже. И с каждым днём я всё меньше хотела, что-либо делать. А это, дорогие мои, значит, что с каждым днём я всё меньше хотела жить.

«Мне просто грустно. Это скоро пройдёт»,- пыталась я себя утешать. Боже, любому понятно, что это ложь. Мне не просто грустно. Мне хуже, чем грустно. Грустно, это когда в кофе не кладёшь сахар и хочется посмотреть какой-нибудь сопливый фильм. А сейчас мне хочется разве что выстрелить в висок из маленького славного револьвера. Но револьвера нет. Поэтому мне только и остаётся, что думать.

Это был очередной день, когда я ничего не хотела. Я проснулась и пожалела об этом. На улице было пасмурно. Уже в какой день. Думаю, солнце не появится до следующей весны. До следующей весны будет хмуро. Я не могу ждать так долго.

Но всё-таки в этом дне было что-то особенное. Я спустилась на кухню. Дома уже давно никого не было. Я просыпаюсь поздно, когда родители уже на работе, я ложусь рано, когда они ещё не вернулись. Хотите знать, что они сделали, когда поняли, что мне тоскливо? Они купили витамины. Чёртовы витамины! Что за каша у них в голове, если их ребёнок хочет себе револьвер, чтобы застрелиться, а они покупают ему витамины?

Я постояла на кухне. Решила поесть, потом передумала и решила выпить чего-нибудь. На столе была ещё не открытая упаковка апельсинового сока, и я, нахмурившись, решительно её отодвинула и взяла минералку. Знаете, в таком состоянии только минералку пить можно. Она ведь на вкус совершенно как слёзы. Такая же горькая и солёная. Слёзы самой земли. Мне только ими и упиваться.

Было позднее утро. Я посмотрела из окна на улицу. Пустынно, мёртво. Самое время выбраться. Я, если быть честной, вообще не хотела никуда выходить. Я ничего не хочу. Я просто лежу на кровати и смотрю на стены с ненавистными мне обоями. Ужасные обои, знаете, такие беленькие с голубыми цветочками. Видно, что дизайнер работал над этим узором долго: каждый лепесток отдельной структуры и отдельного цвета, а когда лепестки накладываются друг на друга, то даже там цвет и текстура подобраны отдельные. Идеальные обои. Меня воротит от их идеальности. Меня вообще от идеальности воротит.

Вы посмотрите вокруг! Сейчас каждый встречный, чёрт возьми, идеален. Все такие красивые, все такие утончённые, интересные и необычные. Меня сейчас стошнит от этого, чёрт возьми!

Она сидит на диете и у неё потрясающая фигура. Он книгодрочер, которого заботит количество прочитанных книг, а не их содержание. Но для всех он кажется начитанным. Она неописуемая красавица, а на самом деле у неё уходит два часа на то, чтобы нанести весь тот макияж, что сейчас у неё лице. Он такой молодой, а уже разъезжает на дорогой машине, которую он со слезами на глазах выпросил у отца, разумеется.

И вы ещё не понимаете, почему я заперлась в комнате и решительно не хочу на улицу? Мне люди противны. Мне сейчас каждый противен. И я. Особенно я. Я бесхребетная. Не хочу идти на улицу, а сама застёгиваю пальто и выхожу из дома. Противно.

Но так надо. Мне нужно выбраться, нужно пройтись. Я заставлю себя это сделать. Если не заставлять себя что-то делать, то ты не будешь делать ничего. Я совсем сгнию, если не заставлю себя это сделать. Я сгнию. И на улице сейчас никого нет. Погода ужасная, пасмурно, дождя, как такового нет, но в воздухе весят каким-то образом маленькие капельки воды. Наверное, это просто какой-то удивительно мелкий дождик. Но я не знаю. Не знаю…

Я пошла по пустынной улице. Знаете, а ведь мне обычно нравится дождь. Да, в моём обычном состоянии я люблю дождь. А сейчас нет. Сейчас дождь – это слёзы. Надо мной рыдают небеса. Тяжело не разрыдаться, если под ними такое происходит. Тяжело не разрыдаться. Вообще, тяжело жить, очень тяжело, господа. Пойдём вешаться?

Шучу. Никуда мы не пойдём. Я вот пойду, схожу к прудику. У моего дома есть маленький такой прудик, там даже рыбу не ловят. Он весь зарос камышами, там, наверное, одни пиявки и жабы живут. Вот туда мне и дорога.

Заглянув на прудик, я стала собирать камушки на берегу. Буду бросать их в воду. Самой здесь не утопиться, так буду топить невинные камушки. Интересно, много ли грустных девиц до меня стояло здесь и бросало камешки в воду? Думаю, что много. Наверное, под водой целое кладбище камушек. Я, что есть силы, бросила в середину прудика самым большим из тех камней, что у меня были. Раздалось громкое «бултых».

- Бултых. Вот тебе и бултых,- грустно произнесла я.