Анна, где ты?

Было сыро, но не холодно. Для начала он решил пойти к дому сестер Тремлет и посмотреть, горит ли у них свет. Ладно, посмотрит, а что дальше? Ему пришло в голову, что это глупо: если окна будут темные, это может означать, что она спит, а может — что ушла. А если в окне свет, то она может читать, лежа в кровати, или вообще еще не ложилась, если ей не хочется спать, — но это же может означать, что она ушла, а свет оставила нарочно, чтобы думали, что она дома.

Он подошел к коттеджу. Спереди все окна были темные. То, что раньше было конюшенным двором, теперь было обнесено крашеным забором, калитка запиралась на хитроумную щеколду, которую было трудно открывать и закрывать. Она была закрыта, и Питер изрядно потрудился над ней, подсовывая пальцы и чертыхаясь сквозь зубы.

Внутри в основном сохранился булыжник, но были и клумбы, засаженные луковичными цветами. В темноте они были как хлюпающие мокрые ловушки, Питер то и дело в них попадал.

С задней стороны дома было три окна, одно из них светилось. Темные окна выглядели так, будто они открыты, но светящееся было закрыто, а это означало, что там кто-то не спит, потому что никто не станет открывать окно, если собирается нырнуть в кровать и укрыться одеялом.

Значит, кто-то там не спал… Но не обязательно Томазина. Это может быть Гвинет или Элейн. А Томазина отправилась на свою дурацкую вылазку! Он смотрел на окно, борясь с нарастающим страхом и злостью.

Иногда нам кажется, что время мчится вскачь, иногда — что оно ползет еле-еле. Питер и сам не знал, как долго он простоял, глядя на сочившийся из-за голубых занавесок свет, но как-то вдруг почувствовал, что пора действовать. Если Томазина дома — все в порядке. Но если ее нет, то она уже в Дип-хаусе, и лучшее, что он может сделать, это пойти и отыскать ее.

Он еще раз поскользнулся на клумбе, закрыл за собой калитку, но не стал воевать с щеколдой, а сразу двинулся в направлении дома. У него был фонарик, но он не спешил его включать. Дорога шла по открытой части парка, и идти было пока несложно. Массив Дип-хауса темнел на фоне неба сначала смутным пятном, потом черным прямоугольником с двумя отрогами.

Он вошел во двор и остановился прислушиваясь. Здесь было абсолютно темно, поскольку горизонт уже не было видно, и абсолютно тихо. Ни шепота, ни дыхания, ни малейшего звука. Он бывал здесь днем и потому знал, что в правом крыле окна зашторены, в левом — заколочены. Что касается центральной части, он не мог вспомнить, все ли окна забиты для защиты от ветра и непогоды, или же где-то есть стекла.

Вытянув вперед руки, он двинулся через двор. Там должна быть дверь — он помнил, что посредине дверь, а над ней что-то вроде навеса. Да, вот он, навес на столбах. Рука уткнулась в столб, обросший липкой грязью. Вот две покатые ступени, за ними тяжелая дверь. Он видел ее днем, на ней есть рубец на том месте, где раньше был колокольчик, снятый затем из предосторожности. Левой рукой он его нашел и ощупал. Глубокая дыра из-под гвоздя, рубец… вдруг он понял, что поверхность, которой он касается, слегка отклоняется, что она уходит вглубь от плоскости фасада. Он толкнул дверь — она оказалась открыта.

Глава 32

Когда Питер Брэндон глядел на ее окна, Томазина шла через парк. Как и Питер, она не включала фонарик. И без него можно обойтись, нужно только держаться подальше от деревьев, к тому же рассеянный свет луны из-за облаков не давал потерять направление, сойти с дороги, ведущей к большому дому. И все же, не пройдя и полпути, она с тоской вспомнила свою освещенную комнатку. Пришлось подбадривать себя мыслями об Анне, о том, как рассвирепел Питер, о том, что только последний трус сворачивает с полдороги.

Пришпоривая себя такими полезными мыслями, она дошла до двора. Ноги ступили на скользкий зимний мох, покрывавший камни. По нему можно идти совсем неслышно, вот только когда наступаешь на него, в воздух поднимается еле уловимый запах гнили. Она невольно держалась правой стороны, потому что в правом крыле жили люди, шесть человек: мистер и миссис Крэддок, трое детей и мисс Силвер. В их комнатах есть свет, есть камины, и хотя сейчас там темно и камины почти остыли, если она закричит, ее услышат.

А с чего это она будет кричать? И вообще — зачем она пришла? Чтобы стоять в темноте и гадать, услышит ли мисс Силвер ее крики? Она пришла проверить, можно ли попасть в пустующую часть дома, и покончить наконец-то с все нараставшим страхом, с ужасным подозрением, что там спрятан какой-то жуткий секрет, связанный с Анной Бол. Еще час назад эта мысль казалась очень вдохновляющей, но сейчас она воспринималась как фантазия, нечто призрачно-нереальное. Дом — пустая развалина. Из щелей на заколоченных окнах сочился сырой, затхлый запах. Томазина поняла, что если простоит так еще секунду, то не сможет заставить себя войти, а если не войдет, то будет вечно себя презирать.