Анна и тьма

– Устали все, туман явно уматывает не только морально – решила Аня.

Дорога пролетела быстро, будто в полудрёме. За окном нарисовались очертания завода – пора собираться на выход.

Анна встала, в этот момент к ней подошла проводница:

– Вы выходите из вагона в городе. На вокзале остановки не будет, так как выход только у вас.

На Аню посмотрели мужчины с большой грустью в глазах, женщина отвернулась к окну.

– Хорошо. Мне можно пройти в тамбур?

– Да, только за собой необходимо закрыть двери.

Они прошли в конец вагона, следом за ними шёл шорох, будто бы кто-то шелестит простынями. Боковым зрением ничего не было заметно, а озираться стало страшно. Девушки плотно закрыли за собой двери. В это время в окно тамбура ворвался свет от перрона – вокруг бетонных плит цвела сирень и солнышко озорно играло молодой листвой.

Аня не заметила, как оказалась рядом с сиренью, ещё она совсем не заметила, как уехала электричка.

Вдруг оглушительный свист будто ударил её по ушам.

Она открыла глаза – свет слепил её.

– Жива, жить будет – произнёс мужской голос из света.

Аня уснула, было спокойно, и тепло.

В этот день город пережил страшное потрясение – на заводе произошла серия взрывов, произошла утечка промышленных газов. Пострадали многие – внутри завода люди погибли в огне, в городе отравились ядами, переносимыми ветром вдоль улиц.

В город были направлены все возможные силы по ликвидации последствий катастрофы, много техники и роботов. Люди не могли находиться внутри города, началась эвакуация.

Глава вторая

Смириться с неизвестностью было невыносимо. Когда Аня путешествовала в деревню, бабушка отправила её в город к родителям, а значит они живы. Просто эвакуация и возвращение в город прошло у них по разным маршрутам.

Город был частично разрушен, частично закрыт. Что происходило в нём, никто не мог ни понять, ни объяснить. Взрывы произошли на заводе, но в самом городе образовались воронки от взрывов, куда ушли подъезды и дома. Все, кто могли – уехали отсюда навсегда. Выжившим и тем, кому пришлось вернуться, приходилось жить среди боли и неизвестности.

Автобус доехал до своей последней остановки. Он просто проехал по центру и высадил всех, кого вернули из эвакуации, поэтапно пересаживая из автобуса в автобус, примерно пятьсот километров от ближайшего города. Анна вышла на остановку, подождала, пока уедет автобус, и побрела в сторону родительского дома.

Ветер приносил запахи стройки, но в целом было приятно идти по летней улице – всё купалось в зелени кустов и травы, дорожки были сухие и пыльные. Неспешно обогнув три ближайших дома, путешественница была у заветного подъезда.

На звонок домофона никто не ответил. Аня достала ключи и вошла. В подъезде было чисто, холодно и очень тихо. Сосед с третьего этажа не балагурил, хотя он обычно просыпался ближе к вечеру.

В квартире не было ни звука, вс"e дышало свежестью, будто родители уехали в деревню на пару недель (они всегда прибираются перед отъездом, им нравится возвращаться в порядок). В холодильнике было пусто.

– Думаю, что я останусь на пару дней. Работы нет просто физически, но так то организация ведь осталась – и с этими мыслями Аня закрыла за собой дверь.

Работа была в другом, погибшем краю города. Но поликлиники и больницы были и здесь. В одну из них она направилась.

Дорога проходила через школьную спортивную площадку, где в этом году был довольно густой и высокий газон – его явно не вытаптывали в этом году. К школьному забору прислонялась пожилая трансформаторная будка. Она стояла неестественно одиноко – провода её не поддерживали, тишина вместо вечного гула сидела внутри.

Вдруг внутри этих старых стен Анна отчётливо услышала детские стоны.

– Дети! Вечно они лезут во все щели! – она бегом пересекла поле, схватила ручку двери и оказалась внутри.

Снаружи дверь была выкрашена лет пять назад бордовой краской, поэтому казалось, что всё ветхое и лёгкое. По факту дверь оказалась очень тяжёлой – глухо хлопнула, и, кажется, закрылась на какой-то внутренний замок. Через оконные про"eмы, которые заслонили горизонтальной решёткой, свет падал мелкими полосками на молчащие приборы, размером с три холодильника, и серую дощатую деревянную дверь.