Анна Ярославна

– Мы немедленно возвращаемся домой! – приказал Генрих.

Он мчался во весь опор, боясь опоздать и стараясь не думать о худшем.

– Господи, если все будет хорошо, я построю Анне столько церквей, сколько она пожелает. Мне все равно, сын или дочь. Только пусть живой и здоровой. И Анна… Я не оставлю ее одну никогда!

Горячая молитва неслась сквозь леса, деревни и крепостные рвы прямо в комнатку к Анне. Та лежала так, что можно было подумать, будто она спит. Но девушка не спала. Она любовалась своим сыном, который родился накануне ночью. Все прошло как нельзя лучше, хотя королеве и не хватало поддержки супруга. Она знала из сообщений гонцов, что Вильгельм одерживает победу за победой, отодвигая французские войска все дальше вглубь. И волновалась. При ней неотлучно находилась Агнесс. В прошлом месяце умерла старая нянюшка, уже давно не поднимавшаяся с постели и потерявшая и память, и разум.

– Агнесс, правда, он очень красив? – в который раз спрашивала Анна у своей подруги.

– Правда-правда. Вам надо хоть чуть-чуть поспать, госпожа. Давайте, я отнесу ребенка кормилице.

– Нет-нет! – воскликнула Анна испуганно. – Я сама. Ты иди. Хотя нет, постой. Как там дела у Берты?

Агнесс остановилась посередине комнаты, уперев руки в бока.

– Да что с ней сделается-то, с шельмой эдакой. Она, кажется, соблазнила всех слуг в родительском замке. Они не знают, что с ней делать. Я посоветовала отправить ее на время в монастырь. А может и не на время.

– Хорошо, – слабо прошептала Анна, закрывая глаза. – Я потом подумаю об этом. Иди.

Агнесс на цыпочках вышла и тихонько притворила за собой дверь.

– Ой! – вскрикнула она, наткнувшись на чье-то тело. – Готье! Это вы? Идите уже тоже спать. У королевы все в порядке. Она только что заснула.

Готье бледный, как сама смерть, всю ночь околачивался подле комнаты Анны. Он молился, не останавливаясь ни на миг, пока девушка не родила, и пока повитуха, удовлетворенная, не ушла из дворца с приличной наградой.

– Мне некогда тут с вами нянчиться, мой дорогой епископ. Если уж вы собираетесь простоять здесь и день, то постарайтесь, чтобы ее сну никто не мешал. В соседней комнате кормилица. Позовите ее, если ребенок заплачет.

И Агнесс, шелестя юбками, юркнула прочь.

– Позвать, если заплачет. В комнате. Соседней, – машинально повторил Готье. Его красные воспаленные глаза не закрывались. – Я буду здесь, на случай, если ей что-нибудь понадобится.

И он снова встал на страже, неутомимый и верный, как пес. Ему привиделось, как они с Анной – еще совсем молодой – такой, как он встретил ее в родительских хоромах – гуляют по лесу в Санлисе. И вдруг из кустов выскакивает огромный волк с ярко-красным вывалившимся языком, с которого на землю капает слюна. Они начинают убегать от него, но ноги у Готье тяжелые, еле-еле передвигаются, цепляются за корни и коряги. А Анна, словно ветерок, уносится все дальше и дальше. Готье слышит клацанье зубов за своей спиной, чует запах мокрой звериной шкуры.

– Готье! Готье! – Трясут его чьи-то бесцеремонные руки. – У меня сын, Готье! Я – самый счастливый человек на свете. На этом и на том!

– Не богохульствуйте, сир, – проворчал Готье, с трудом выкарабкиваясь из тяжелых объятий сна. – Анна спит. Мне велели ее не будить.

– Ты – самый преданный человек, которого я когда-либо знал, Готье. Анне с тобой повезло. От такого друга не отказался бы и я сам, – дружелюбно сказал Генрих. – Но сейчас я пойду к своей жене и сыну.

И король исчез за дверями. Там, куда Готье не было доступа. И епископ, сразу растерявший остатки сил от осознания собственной ненужности, поплелся в свои покои.

Анна спала словно ангел, подложив ладошки под голову. Ее усталое лицо не омрачала ни одна морщинка. А рядом в колыбельке лежал еще один ангелочек. Генрих осторожно взял его на руки.

– Мой сын… Благодарю тебя, Боже, – он повернулся к жене. – И за нее благодарю.

Анна, почувствовав присутствие мужа, открыла глаза.

– Генрих…

– Спи, моя королева. Я только посижу тут с тобой.

Генрих с младенцем на руках присел возле кровати Анны.

– Я должен попросить у тебя прощения…

– Не надо. Я так рада, что ты вернулся, что мне не надо больше ничего. Только ты и мой малыш. Знаешь, я хотела бы назвать его Филиппом. Я знаю, что у вас старшим сыновьям дают имя Гуго, но я, обещаю, что рожу тебе еще много-много детей, а этот пусть будет…

– Тссс, все будет, как ты захочешь. Филипп так Филипп. Мне нравится.

Анна тихонько засмеялась.

А через год король устраивал в честь своей жены рыцарский турнир, на который должны были съехаться самые сильные и смелые рыцари со всей страны. Анна впервые присутствовала на подобном действе. Потом она написала своему брату Изяславу.