Анна Иоанновна

Послабление было сделано только для уездной глубинки с разъяснением Сената: «…буде станут сказывать, что не доносили за дальным расстоянием, или за каким от кого препятствием, о том рассматривать и свидетельствовать, как о расстоянии дальности места, так и о препятствии. И буде то замедление учинилось не от него, а по расстоянию места, или за каким препятствием прежде того доносить было ему не можно, то по тем их доношениям чинить, как о том в 1-м пункте напечатано. А буде по свидетельству и по рассуждению явится, что препятствия к доношению никакого не было, и по расстоянию места доносить было прежде можно, о таких, освидетельствовав подлинно, писать в Сенат; а их, до получения указа, держать под караулом»^{236}. На практике строгий закон приводил к своеобразному соревнованию — кто из очевидцев успеет донести раньше.

С текстом указа нужно было как можно шире ознакомить подданных, поэтому его дважды (первый случай!) опубликовали в единственной тогдашней газете — «Санкт-Петербургских ведомостях» (в 37-м и 38-м номерах).

Обстоятельства восшествия на престол Анны Иоанновны ускорили возрождение карательного органа. Поэтому Анна Иоанновна повелела: «Помянутые важные дела ведать господину генералу нашему Ушакову» с придачей ему канцелярских служителей^{237}. Таким образом, основанная Петром I в связи с делом царевича Алексея специализированная служба политического сыска возродилась — сначала на «историческом» месте, под Москвой на «генеральном дворе» Преображенского приказа. Но уже в январе следующего года вместе с царским двором и другими центральными учреждениями Тайная розыскных дел канцелярия перебралась в Петербург, в Петропавловскую крепость.

В 1732 году она была размещена в помещении бывшей Главной аптеки, в 1738-м переехала в деревянный дом на северном берегу крепостного канала неподалёку от собора, а в 1748-м — в специально для неё выстроенное вблизи Меншикова бастиона каменное здание; ей же принадлежали Смирительный и «комисский» («комиссии проекта нового уложения») дома, места расположения которых не установлены^{238}. При Анне Иоанновне для прикрытия куртины между западными бастионами Зотова и Трубецкого был построен Алексеевский равелин — треугольное фортификационное сооружение, названное в честь деда императрицы, царя Алексея Михайловича. Отделённое от основной части крепости рвом с водой (засыпанным в конце XIX века), оно на долгие годы стало скрытой от глаз посетителей тюремной частью крепости.

Вершители судеб были люди богобоязненные: хозяев и «гостей» встречала в сенях икона святого Василия Великого; в «секретарской» висел «образ распятия Господня», в «подьяческой светлице» — икона Пресвятой Богородицы. На стене «судейской светлицы» в три окна рядом с ликом Богоматери висело зеркало; из предметов обстановки в документах называются большая «ценинная» (изразцовая) печь и столы «дубовый» и «каменный». В других помещениях располагались «конторки», «чюлан» и тёплый «нужник»^{239}.

В этой обстановке трудился немногочисленный штат Тайной канцелярии. Как и прежде, она подчинялась непосредственно императрице. Ни с каким другим учреждением (кроме, пожалуй, Кабинета министров) у Анны не было таких тесных отношений. Ушаков имел право личного доклада императрице о делах канцелярии; кроме того, он являлся генералом по штатам Военной коллегии и сенатором, и в докладах Сената императрице его подпись стояла первой.

Несмотря на обилие дел, Андрей Иванович до самого конца аннинского царствования находил время вести допросы, присутствовать при «пристрастии» и пытках в застенке, выносить приговоры и постановления по делам канцелярии. Он без потерь пережил пресловутую бироновщину (едва ли он её заметил — в его ведомстве работа была всегда) и принял участие во всех громких следственных делах и судебных процессах — фельдмаршала В.В. Долгорукова, бывшего лидера «верховников» князя Д.М. Голицына, князей Долгоруковых и Артемия Волынского. После смерти Анны Иоанновны новая правительница Анна Леопольдовна сделала Ушакова кавалером ордена Святого Андрея Первозванного. Через несколько дней после её свержения Преображенскими солдатами, в прямом смысле слова принёсшими во дворец на царство Елизавету Петровну, Ушаков получил бриллиантовую цепь к Андреевскому ордену; новая императрица повелела ему состоять при ней «безотлучно» и назначила «следовать» преступления арестованных бывших министров — Миниха и Остермана. Все эти политические катаклизмы не отразились на ведомстве Андрея Ивановича — всё так же «следовались» и карались «непристойные слова» и помышления против каждой на данный момент правящей персоны и её окружения.