Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Римъ. Ордынцевъ и Кити.

Долинъ Иванскій, и онъ одинъ.

3 часть.

Въ деревн у Долли.

Она смирилась и знаетъ свое несчастье.

Покосъ и зарей въ карет.

— Вы прідете? — Нтъ.

Толки про связь Анны.

Встртилъ въ карет.[8]

* № 12 (рук. № 96).

<Обдъ, разговоръ о прогресс.>

<Разговоръ передъ обдомъ.> Я должна сказать, кто и кто у насъ. Думаютъ, что я хочу доказать. Я ничего не хочу, не знаю.

Щурится.

Не рожать.

Имя Анночка.

Переписка съ Алексемъ Александровичемъ.

Онъ теб не говорилъ про свои общественныя обязанности.

Тяж[ело], грустно, хочется домой.

Обидно Д[олли] за Кн[ягиню] Варвару.

Анна знаетъ Архитект[уру].

Помщикъ говоритъ о сословіи, какъ о дуб.

Вронской на выборахъ.

Свіяжскій.

Записка отъ нея. Прізжаетъ домой. Морфинъ. И ужъ она знаетъ, что онъ тяготится ею. То пусть тяготится, но будетъ тутъ. Утромъ поздка на бга.

* № 13 (рук. № 101).

Слав[янскій] вопросъ занималъ всхъ. А[лексй] А[лександровичъ]. Л[идія] И[вановна] бросила общ[ество] христ[іанское]. Редактор[ы] безъ газетъ. Мин[истры] безъ минист[ерствъ]. Полков[одцы] безъ армій. С[ергй] И[вановичъ] детъ грустный. Книгу избранили. Слав[янскій] вопросъ предвосхитилъ. детъ съ Катав[асовымъ] отдохнуть. Проводы на станціи. Гр[афиня] Вр[онская] провожаетъ сына. Разговорилась съ С[ергемъ] И[вановичемъ], разсказ[ываетъ] о первомъ врем[ени]. Вр[онскій] угрюмый. Жизнь моя мн не нужна, такъ отдать ее за дло.

—————

Хозяйство Левина продолжало занимать его, безъ плана, съ сознаніемъ долга, самопожертвованія. Одно — неясность больше и больше мучала его, во всемъ искалъ, унизился [?]. Разговоръ съ мельникомъ. Легъ, трава узломъ. Не для нуждъ, только не дурно, со всми вмст, какъ дти... Запњло въ душњ.

Пришелъ домой. Разговоръ съ Катавасовымъ о религіи, съ С[ергемъ] И[вановичемъ] о слав[янскомъ] вопрос; разрушилось.

Гроза. Бжитъ за Митей съ Кити. <Кити съ Долли говоритъ о полити[к] [?], Стива, любовь>. И такъ важно, что думаетъ о разрушеніи. Вечеромъ въ тишин опять взглядъ отворачивается.

Ахъ, какъ хорошо. Онъ узнаетъ. Еще любовь, другая только, забота, трудъ безъ радости.

Катавас[овъ] особая порода.

Думая матерьялистично, только стоитъ думать до конца, и придешь къ худшей безсмыслиц.

Левинъ видлъ Анну на стол и Вронскаго съ поднятой панталоной, безъ шапки.

Грхъ, объясненіе зла и смерти.

Грудница.

Тоска весеняя [?]

Любовь.

Спасенъ.

Узнаетъ.

Гроза.

С[ергй] И[вановичъ], книга; безъ дла скучаетъ.

Катавасовъ разстроилъ его врованіе. Возстанавливается въ тишин ночи.

ВАРИАНТЫ К «АННЕ КАРЕНИНОЙ»

** № 1 (рук. №2).

МОЛОДЕЦ—БАБА.

1.

Гости посл[9] оперы съзжались къ молодой Княгин[10] Врасской. Княгиня Мика, какъ ея звали въ свт, только успла, пріхавъ изъ театра, снять шубку[11] передъ окруженнымъ цвтами зеркаломъ въ ярко освщенной передней; еще она отцпляла маленькой ручкой въ перчатк упрямо зацпившееся кружево за крючокъ шубки, когда изъ подъ лстницы показалось въ накинутомъ на высокую прическу красномъ башлык красивое личико Нелли, и слышалось военное легкое бряцаніе шпоръ и сабли ея мужа, и показалась вся сіяющая плшивая приглаженная голова и усатое лицо ея мужа.

Княгиня Мика разорвала, сдернувъ, перчатку и всетаки не выпростала и разорвала кружево. <Она> улыбкой встртила гостей, которыхъ она только что видла въ театр.

— Сейчасъ вытащу мужа изъ его кабинета и пришлю къ вамъ, — проговорила она и скрылась за тяжелой портьерой. — Чай въ большой гостиной, — сказала она толстому дворецкому, прошедшему за нее, — и Князя просить.

Пока Княгиня Мика въ уборной съ помощью встртившей ея франтихи горничной розовыми пальчиками, напудренными лебяжьимъ пухомъ, какъ бы ощупывала свое лицо и шею и потомъ стирала эту пудру и горничная ловкими быстрыми пальцами и гребнемъ потрогивала ее прическу, давая ей прежнюю свжесть, и пока Нелли съ мужемъ въ передней снимали шубы, передавая ихъ[12] [на руки] слдившихъ за каждымъ ихъ движенiемъ ожидавшихъ двухъ въ чулкахъ и башмакахъ лакеевъ, ужъ входная большая стеклянная дверь нсколько разъ беззвучно отворилась швейцаромъ, впуская новыхъ гостей.

Почти въ одно и тоже время хозяйка съ освженными лицомъ и прической вышла изъ одной двери и гости изъ другой въ большую темную отъ обажуровъ гостиную, и естественно все общество сгрупировалось около круглаго стола съ серебрянымъ самоваромъ.

Разговоръ, какъ и всегда въ первые минуты сбора, дробился на привтственныя рчи, на предложеніе чая, шутки, замчанія объ опер, пвцахъ и пвицахъ, какъ будто отъискивая предметъ и не позволяя быть боле завлекательнымъ, пока еще продолжали входить гости.

— Ахъ, пожалуйста, не будемъ говорить объ Нильсонъ. Я только и слышу это имя и одно и тоже о ней и все такое, что должно быть ново, но что уже сдлалось старо.

— А Китти будетъ? Отчего я давно ее не вижу?

— Она общала; но ты знаешь, какъ можно разсчитывать на душу въ кринолин, — отвчала хозяйка. — Да и потомъ мн кажется, что у ней есть что то на сердц. Боюсь не съ Ана ли что нибудь.

— Ана такъ мила!