Анна, Ханна и Юханна

Мой дом никогда не стал таким, каким я хотела его видеть. Он так и не был закончен. Самое лучшее, что здесь было, – это море, шумевшее за стеной. У меня вошло в обычай каждый день, в любую погоду гулять вдоль берега по старой рыбацкой деревушке. За время этих многолетних прогулок я многое узнала о море, я узнала, как оно звучит и пахнет в шторм и в штиль, в пасмурную и солнечную погоду, в тумане. Но я так и не смогла проникнуть в его намерения, во всяком случае, не могла выразить свои ощущения словами. Море было могучим и необъятным, это было как присутствие Бога.

На такие мысли меня навела София Юханссон. У меня появилась новая подруга, не похожая на Ракель так, как только могут быть не похожи два человека. София была женой рыбака из старой деревни.

Как я уже говорила, старое местное население не дружило с нами, новоселами. Но у Софии был очень красивый сад, и я однажды остановилась возле ее забора, чтобы полюбоваться на анемоны, большие темно-синие цветы с черными пестиками.

– Я просто любуюсь на ваши цветы и восторгаюсь ими, – сказала я подошедшей хозяйке.

Она одарила меня теплой улыбкой:

– Да, они красивы. Я могу выкопать для дамы несколько корешков.

Я залилась краской от радости и сказала, что с удовольствием возьму эти цветы.

– Я знаю, я видела ваш сад.

На следующее утро она пришла с узловатыми коричневыми корешками и помогла мне найти место, где цветы смогут приняться. Я предложила женщине кофе, и, так как погода была хорошая, мы сели у стены между розами. У меня была низенькая старинная белая роза, вьющаяся по земле. Эта роза невероятно понравилась моей гостье, и мы договорились, что ближе к осени я выкопаю для нее один куст.

– Думаю, мы можем перейти на «ты», – сказала я.

Она снова мило улыбнулась, и с тех пор мы часто встречались в ее или моем саду. Говорили, как всякие женщины, об очень многих вещах. Ее два сына владели одной лодкой, но мужа у нее не было, он погиб в море много лет назад.

– Как же это было тяжело, – сказала я сочувственно. – Сколько лет было тогда мальчикам?

Мальчики тогда ходили в школу, но лодка, на которой погиб отец, перешла в их собственность. Когда истек срок страховки, они получили деньги и купили новую лодку.

– Их не интересует земля, моих сыночков, – сказала она.

Была у нее еще и дочь, продававшая рыбу в «Альянсе».

Тут я заинтересовалась и рассказала, что я много лет там проработала, да, собственно, до прошлого года.

– Правда, в последнее время я работала только по субботам.

Она знала об этом, так как ее дочь видела меня на рынке и очень этому удивлялась.

– Почему?

– Ну ты же из образованных, – сказала София.

– Ничего ты не знаешь, – ответила я и, не успев даже подумать, рассказала ей, что росла в Хаге, рассказала о матери и братьях, об отце, который умер, когда я была еще ребенком. Ей понравилась моя история, и она в ответ рассказала свою – о детстве в рыбацкой деревушке, где отец, братья, двоюродные братья и соседи – все ходили в море, добывая хлеб насущный. Это был мужской мир, он целиком и полностью опирался на мужчин, на их силу и умение. Но я поняла, что она никогда не знала унижения и не страдала женскими обидами.

– Потом я была спасена, – сказала она, и лицо ее просияло.

Я была озадачена, но не отважилась задать вопрос, понимая, что она слишком умна, чтобы питать наивную веру в чудеса на Троицу.

Не говоря уже о предрассудках.