Анна, Ханна и Юханна

От Сельмы Лагерлёф я узнала, что любовь – это великая сила, неодолимая и фатальная, но к тому же невероятно светлая. Такого я себе раньше не могла даже и представить. Я и сейчас думаю о том, что сделала фрекен Лагерлёф с нами, молодыми девчонками, опьяненными танцами и, кроме того, родившимися в условиях, где не было места таким высоким чувствам.Как бы то ни было, мы – Айна, Грета и я – стали мечтать о принце.

Но я буду ссылаться не только на книги. Когда мы – одна за другой – нашли каждая своего единственного и вышли замуж, достигнув цели, к которой стремились, в обществе стали проявляться и более мощные движущие силы. Мы просто не видели связи между ними.

К концу двадцатых жизнь в Гётеборге перестала бить ключом. У людей стало хуже с деньгами, в крытом рынке закрыли два павильона и выставили на продажу, по улицам стали слоняться безработные мужчины.

Так пришла Великая депрессия. Но тогда, в самом ее начале, мы не чувствовали всего ее значения, всей разрушительной силы.

В газетах писали, что женщины отбирают работу у мужчин. Требовали принятия нового закона, который бы запретил замужним женщинам получать профессию. Из всех магазинов исчезли девушки-продавщицы. Теперь за прилавками стояли владельцы. Меня, привыкшую к самостоятельности, привыкшую самой о себе заботиться, такая ситуация все больше и больше пугала.

Почти невозможно объяснить современным молодым женщинам, как жажда любви, переплетаясь со страхом, превращается в отчаянную охоту. Для нас это был вопрос выживания. Мы оказались в том же положении, что и наши матери, с той лишь разницей, что крестьянскую девушку в поисках жениха, способного ее содержать, поддерживала вся ее родня.

Если бы вы захотели увидеть впечатлительную, безумно влюбленную девушку, то вам стоило бы посмотреть на меня, когда я встретила Арне. Он работал мастером на большой судоверфи. Неужели кризис доберется и туда? Но я гнала прочь эти мысли и, когда мама сказала, что «это стоящий парень, который всегда сможет позаботиться о семье», вспылила:– Я бы вышла за него, даже если бы он был уличным бродягой.

Я уже говорила, что имею несчастную привычку выставлять себя лучшей, чем я есть на самом деле. Так сказать, приукрашивать себя. Голая правда заключалась в том, что я была просто вынуждена влюбиться именно теперь, когда Ниссе Нильссону с трудом удалось продать достаточно лосося, чтобы выплатить мне зарплату, а Грета, владелица сырного магазина, разорилась и пошла в служанки.

Но я и в самом деле была влюблена. Мое тело тосковало по Арне Карлбергу с нашей первой встречи. У меня потели ладони, сердце сильно стучало, а между ног становилось мокро. Впервые я поняла, что находящаяся там щель может испытывать неутолимый голод, а кровь – кипеть от желания.

Мы познакомились на митинге социал-демократического объединения. На трибуну один за другим выходили ораторы – одни мужчины, – говорили привычные слова о несправедливости и о том, что, невзирая на трудные времена, мы должны твердо стоять на своих требованиях. Под конец на трибуну взобрался какой-то великан и сказал, что женщины не только отнимают у мужчин рабочие места. Из-за них зарплаты становятся ниже, так как женщины соглашаются выполнять ту же работу, но не смеют требовать за нее такую же оплату.

Я так разозлилась, что забыла всю застенчивость, попросила слова и спросила, как собрание смотрит на жен спившихся мужиков, незамужних женщин, на всех вдов и одиноких матерей. Что прикажете им делать, чтобы накормить себя и своих детей?

Собрание зароптало.

Вот тогда на трибуну поднялся Арне и сказал, что он согласен с предыдущим оратором. Арне говорил, что проф союзы просто обязаны привлекать женщин на свою сторону и, безусловно, требовать, чтобы они работали на тех же условиях, что и мужчины.

Равная оплата за равный труд, сказал он. Именно тогда я впервые услышала эти слова.

Теперь собрание принялось неистово свистеть.

Я смотрела на него и испытывала уже описанные мною чувства. Он был невероятно хорош. Высокий, светловолосый, с чувственным и одновременно волевым лицом, синими глазами и мощным подбородком.

Наконец-то!

После собрания он подошел ко мне и предложил выпить с ним кофе. Мы пошли в кафе на Сёдра-Аллегатан, и там обнаружилось, что мы оба не любители кофе. Мы решили прогуляться по Аллее вдоль каналов. Мы бродили по городу полночи, обошли все набережные и все порты – Западный, Северный и Восточный. В конце концов мы устали и присели отдохнуть на цоколь памятника королю-воину у рынка Густава Адольфа. Арне сказал, что этот король был разбойником и несчастьем для народа и что не мешало бы честно сказать об этом современным людям.

Я рассмеялась. Я долго смотрела на Арне, вспомнив, как отец говорил о Карле XII, что тот был хорошо нацеленным пушечным ядром, покончившим с героической эпохой.Ночной холод пробирал до костей, мы замерзли, и Арне проводил меня до дома. У подъезда он сказал, что ему никогда в жизни не приходилось видеть ничего красивее горящей неподдельным гневом девушки.