Анна Леопольдовна

Но продолжу о Волынском. Итак, его казнили. А тайному советнику Хрущову и Еропкину также отсекли головы за то, что они были его друзья и доверенные лица. Мусину-Пушкину отрезали язык, Эйхлера и Зуду высекли кнутом и сослали в Сибирь. Все имущество этих несчастных конфисковано и роздано другим, у которых оно тоже недолго пробудет, как мне кажется. Таким-то образом в России не только деньги, но даже земли, дома и всякое добро переходят из рук в руки еще быстрее, нежели в какой-либо другой стране в Европе. Мне приходилось слышать о поместьях, которые в продолжении двух лет имели трех владельцев поочередно. Впрочем, я об этом оригинальном явлении уже писала.

Волынский был умен, но и чрезмерно честолюбив; гордый, тщеславный, неосторожный, он был склонен к интриге и слыл за человека неугомонного. Несмотря на эти недостатки, которых он не умел даже скрывать, он достиг высших должностей в государстве. Он начал с военной службы, в которой дослужился до генерал-майора. Отказавшись от военных занятий, он занялся гражданскими делами. Еще при Петре Великом его посылали в Персию в качестве министра. Не так давно, по смерти графа Ягужинского, Волынский получил его должность кабинет-министра. Здесь он успел рассориться с Остерманом, а затем навлек на себя гнев герцога Курляндского и потому не мог завершить свою жизнь иначе, как несчастливо.

Граф Бестужев заменил Волынского в должности кабинет-министра [88]. Бестужев – приятель Бирона, которому непременно нужно было в Кабинете такое лицо, которое будет предано вполне его интересам, оттого он и предпочел Бестужева всем, кто мог бы иметь право на это место.

* * *

Императрица последнее время часто хворает. Лето дождливое. Ее высочество возвратилась из Петергофа. Рождение нового принца или принцессы ожидается в первой половине августа. Я почти все время во дворце. Ее высочество уже не выходит из спальни, у постели поставлен карточный столик, Ее высочество проводит время за игрой, и, беседуя с нами, она постоянно призывает к себе Юлию и меня.

* * *

Андрей сказал, что мы не останемся в мастерской, где особенно душно летом. Он повел меня по той же Моховой улице дворами. Было совсем светло, и я опасалась, что нас увидят. Но кругом пусто. Слышен громкий лай и подвывание собак, но их держат обычно в передних дворах, у ворот, выходящих на улицу. Я спросила Андрея, куда же он ведет меня. Он напустил на себя таинственность и отвечал, что я, мол, скоро это узнаю. Наконец мы очутились, после долгого круженья, у передних ворот, за которыми виднелась треугольная крыша деревянного дома. Нас ожидал статный человек в простом кафтане, без парика, в русской шапке. Он выглядел добродушным, длинноватые темные усы его свисали к подбородку, дурно выбритому. Он поклонился мне. Я растерялась. Андрей показал на него рукой и представил его мне как своего друга. Этого человека зовут Михаилом Федотовым. Он богомаз, иконописец, работает сам по себе, но порою и вместе с Григорием Анисимовым и Андреем. Говорит Михаил только по-русски. Он пригласил нас войти. Во дворе жена его унимала собаку. Покамест мы шли через двор, я тихо спросила Андрея по-немецки, что все это означает, он отвечал мне также тихо:

– Это славные надежные люди, простые и добрые.

Михаил, даже если бы расслышал, не мог бы понять нас.

Его жена поклонилась мне русским поклоном, то есть в пояс. Она была одета в белое широкое платье, наподобие рубахи, отделанное красной тканью и красной вышивкой; особенно обильно расшиты рукава и подол. На голове – узорная красная шапка, скрывающая волосы, а поверх шапки повязан красный же платок, завязанный под подбородком. Лицо полное, добродушное. Женщина была обута по-домашнему, в обувь, плетеную из лыка и называемую «лапти» (lapti). Я сердилась на Андрея за то, что он выдал нашу тайну, однако я ничего не стала говорить ему; видно было, что это действительно хорошие люди.