Анна-Мария

Жако сдержал обещание, он всегда сдерживал свои обещания. Не прошло и недели с того дня, как Анна-Мария получила письмо, в котором ей отказывали от квартиры, а Жако уже явился и предложил ей пойти осмотреть новую квартиру; рекордный срок, если учесть, что в Париже совсем нет свободных квартир. Чтобы произвести впечатление на консьержку, Жако надел военную форму. Хозяин квартиры был ярым коллаборационистом, да и консьержка — ему под стать. В общем, он не решился вернуться в квартал, где его слишком хорошо знали. Квартира пустовала. Находилась она в старом доме на одной из улочек неподалеку от Комеди Франсез, в некогда аристократическом квартале Парижа. Особняки теперь заняты под магазины, конторы и склады товаров. Высокие окна, монументальные подъезды, а фасады явно нуждаются в штукатурке, и, глядя на них, невольно думаешь, какое тут раздолье клопам. Если же среди облезлых фасадов попадаются отремонтированные, то за их вечно закрытыми ставнями таится что-то подозрительное — это публичные дома. А соседние здания гостеприимно распахивают двери, их нижние этажи одеты в мрамор и алюминий, освещены неоновыми трубками: здесь помещаются «открытые всю ночь» кабаре и кабачки, они сияют в этом старом квартале, словно оброненная на тротуар пачка американских сигарет в блестящей целлофановой упаковке. Странно видеть здесь бакалейный магазинчик, ателье химической чистки, лавку угольщика, как в обычном буржуазном квартале… Эти улицы, выходящие на проспект Оперы, спрятаны здесь, как «Украденное письмо»[37], которое никто не мог найти оттого, что оно лежало на самом видном месте.

Толстая, краснощекая консьержка с застывшей на лице тупой улыбкой и не подумала дать им ключ. Храня гробовое молчание, она поднялась вслед за ними по лестнице. Широкая каменная лестница с массивными перилами, но грязи, грязи!.. На стенах нацарапанные мелом и углем свастики и похабные рисунки с соответствующими надписями.

— Вы никогда не моете лестницу, мадам? — спросил полковник Вуарон.

— Конечно нет, мосье! Подумайте сами, я одна, а народу шатается столько!..

Квартира находилась в бельэтаже — четыре просторные, великолепные комнаты с высокими потолками, совсем пустые, если не считать бобриковых ковров на полу, полок по стенам, несгораемого шкафа, огромного буфета и рояля…

— Слишком тяжелые вещи, а? — спросил полковник Вуарон у консьержки. — Не удалось вывезти?

Консьержка тупо улыбалась. Окна были грязные, серые, как этот хмурый день.

— Прекрасная квартира, — сказал Жако. — Надо, конечно, сделать ремонт, покрасить… Эти свиньи и жили по-свински…

Анна-Мария удрученно спросила:

— А мебель? Где я возьму мебель?

— Продадите что-нибудь из драгоценностей и купите мебель. Придется похлопотать в «Государственном управлении домашним имуществом»[38], надеюсь, что тут я смогу вам помочь.

С тяжелым сердцем спускалась Анна-Мария по монументальной грязной лестнице с опоганенными стенами. Сколько нужно сил, чтобы решиться сюда переехать. От одной этой мысли она чувствовала головокружение, и хотелось немедленно все бросить; но она молчала, чтобы не огорчить Жако, ведь он столько хлопотал, так старался.

— Ну как, мадам, — спросил он у консьержки, стоя возле двери привратницкой, откуда валил теплый пар стирки. — Ну как? Арестован наконец жилец этой квартиры? Вас вызывали в комиссариат, не так ли?

— Да, господин полковник, — оказывается, она отлично разбирается в нашивках, несмотря на свой глупый вид! — Господин комиссар сказали мне, что «нет письменных доказательств…».

Жако промолчал… Консьержка проводила их до дверей и, выпустив на улицу, долго смотрела им вслед.

— Вот дрянь! — сказал Жако мрачно. — «Нет письменных доказательств!» Будь он литератором, я бы еще понял, что требуются письменные доказательства, но для промышленника!.. Десять свидетелей как один подтверждают, что он был кагуляром. Впрочем, говорят, кагуляры нынче в почете и существуют даже кагуляры — участники Сопротивления… Негодяй этот не за страх, а за совесть сотрудничал с бошами! Нет, видите ли, письменных доказательств!

— А что такое кагуляры?

— Вот видите, какая вы, Аммами! Не лучше той дамы, которая спросила у вас, что такое ФТП… В годы войны вы как будто прозрели, но, видимо, ненадолго, а все, что относится к довоенному или послевоенному периоду, для вас — китайская грамота! Кагуляры, мадам, — существовавшая до войны террористическая организация, которую, как утверждают, субсидировали немцы. Их цель — свержение Республики. Кагуляры по большей части, крупные промышленники, инженеры, окончившие Политехнический институт. Они создавали склады оружия, устраивали покушения, провокации… Помните, перед самой войной, возле площади Этуаль они взорвали дом?

— Учтите, — перебила его Анна-Мария, — что перед войной меня не было во Франции…

— Да, правда, это — смягчающее вину обстоятельство. Во время войны и после нее кагуляры укрылись в БСРА.

— Называйте меня как угодно, но я хочу знать, что такое БСРА.