Анна навсегда (СИ)

Сейчас, спустя столько времени, я вспоминаю это всё с улыбкой. Я была такой смешной, такой наивной, такой глупой девчонкой. Я до электромагнитных импульсов в душе искренне верила в то, что если мне удастся его довести до края, то он широким взмахом руки откроет дверь и скажет мне одно - единственное слово: "Проваливай". И я тогда так осторожно подойду к нему, ожидая подвоха. Но его не случится. Всё будет честно. Он даже не повернется взглянуть мне в след, а я изо всех сил побегу по подвалу в сторону дневного света. Туда, где есть еще хоть что - то помимо меня, него и четырех бетонных стен, обшитых дешевой фанерой для лучшей звукоизоляции. Как можно дальше от этого заплесневелого дна, в котором я обитала несколько долгих, нескончаемых недель. Я приду домой, к мужу, который будет ждать меня по - прежнему. И он запишет меня на прием к психотерапевту, чтобы я смогла справиться с тем, что мне пришлось здесь пережить.

Подсознание, вопреки моим желаниям, услужливо задавало неудобные для меня вопросы: "А что ты пережила? Пытки? Страдания? Невыносимую боль? Насилие? Ты, Николь, пьешь вино, смотришь мелодрамы, питаешься роллами и наслаждаешься заботой и теплом от собственного похитителя". Но мне не хотелось слышать собственные мысли. Сейчас они были не на моей стороне. Ведь я пережила заточение, а это уже, между прочим, очень страшно. Прошлая Я читала о том, что одна из форм пыток: оставить человека наедине с собой в замкнутом пространстве. "А разве ты не самодостаточна настолько, что нахождение наедине с собой становится пыткой для тебя?" - предательски возникал в моей голове вопрос из ниоткуда.

Всю жизнь я мечтала остаться в уединении. В абсолютном и запредельном одиночестве. Чтобы как минимум месяц меня не потревожила ни одна живая душа. Мне необходимо было закрыться в темной комнате с опущенными шторами, без еды и с большим количеством алкоголя. Я любила творить по ночам в тандеме со стаканом коньяка со льдом. Чтобы создать шедевр, мне необходима была ночь длиной минимум в месяц. И неограниченный доступ к бару. Мне нужно было погрузиться в пьяную депрессию. Только в таком состоянии я могла отбросить в сторону все свои комплексы и написать душой. Написать нечто принципиально новое. Омерзительную, но фантастическую историю о любви и ненависти, о злости и предательстве, о других мирах и путешествиях во снах, о войне после апокалипсиса и спасении. Нечто в стиле Чака Паланика, от чего захочется стошнить свой завтрак в унитаз, но после открыть следующую страницу, чтобы узнать, чем же всё кончится.

Я много писала, ведь это было моей единственной зависимостью, но никогда не пыталась отправить свои рукописи в издательство, поскольку мои истории не выдерживали критики даже моего Мужчины, такого далекого от любого из творческих процессов. Мне казалось, что в крупном издательстве работники не смогут осилить и страницы моего пьяного бреда с налетом осеннего уныния.

Сейчас удача была на моей стороне, несмотря на обстоятельства. Мой любимый писатель не устает повторять, что писать нужно о том, чем ты живешь, о том, что живет внутри тебя. Выпусти своих внутренних демонов наружу, и ты создашь нечто бескомпромиссно новое. У таких книг всегда есть душа, неважно о чем они и на каком языке написаны. Если у книги есть душа, то это чувствуется с первых строк. Мои книги были бездушными, потому что фантастику я не любила никогда. Та фантастика, что жила в моей голове была на уровень ниже той, что издавалась в красивом переплете на шероховатых ароматных страницах. У меня не было имени, которое знала бы вся страна. У меня не было стихов, на которые можно было сделать звучную аранжировку. У меня не было денег, чтобы провести широчайшую рекламную кампанию и издаться за свой счет. Всё, что находилось в моем распоряжении - это образы в моей голове, которые хотелось выпустить на страницы жить собственной жизнью. Однако всё упиралось в место действия и сюжет. Образы упорно не желали укладываться в рамки, которые были наложены на них мною же.