Анна навсегда (СИ)

Теперь я могла заработать себе имя благодаря тому, что происходит со мной здесь и сейчас. Чутьё журналиста надрывая связки голосило о том, что мне нужно всего лишь завести личный дневник с описанием ежедневного нехитрого быта и моих отношений с похитителем, как можно ближе к реальности, немного приукрасив действительность литературным словцом. А когда я выйду отсюда, то отправиться прямиком в одно из многочисленных ток - шоу для домохозяек, что обычно крутят в прайм - тайм. Всю программу я буду вести себя как беглая сумасшедшая, брошусь драть волосы одной из почтенных дам на скамье мнимых экспертов, обзову говнюком психолога, и в конце объявлю, что у меня с собой имеется рукопись того кошмара, что мне пришлось пережить. Аудитория ахнет. Все издательства будут бороться за право издать меня. А наивные, как дети, домохозяйки ринутся в книжные магазины и будут стопками скупать мою историю за баснословные суммы, утирая платочками слёзы от моих наигранных припадков. Пусть я останусь автором одной книги, но зато всё это будет принадлежать лишь мне одной. Моя жизнь станет недосягаемой мечтой для каждой из этих домохозяек, что будет читать мою книгу, одной рукой накручивая бигуди на жженые волосы, а другой - листая страницы. Арис будет представляться им сказочным принцем, который готов ради своей возлюбленной отказаться от собственного счастья. А я буду видеться им чудовищем, которое отвергает такого замечательного человека ради фантазии в своей больной голове.

Посмотрела бы я на них, окажись они в вонючем подвале, сплошь покрытом грибком от постоянной сырости, и с фанерными листами на стенах, которые скрывали под собой заросли мутновато-молочной плесени. Где нет солнечного света, да и вообще, света, как такового, если не считать диодную ленту, криво наклеенную по периметру фальшивого окна. Где нет душа, и за всё время моего нахождения здесь я не мылась еще ни разу. Где нет даже туалета, не считая ржавого ведра в углу рядом с дверью, находясь возле которого я прислушиваюсь к каждому шороху, чтобы в случае внезапного прихода своего похитителя успеть застегнуть комбинезон и отойти к противоположной стене. Ведра, которое Арис, кстати, не всегда успевает вынести вовремя, и оно может часами благоухать на всю мою камеру размером не более пяти шагов. Где нет вентиляции и воздух затхл настолько, что в легких у меня развелась сырость, пригодная для размножения грибка такого же, как на стенах подвала. Где единственным моим развлечением являются три подхода по двадцать приседаний.

Последние несколько дней я провела в осознании того, что я жду, когда же придет Арис, и я больше не буду сидеть одна, отрезанная от всего мира.

Мне хотелось узнать новости с параллельной, свободной, жизни, но он старательно ограждал меня от всего, что я могла узнать со стороны. Об интернете речи не шло. Арис отказывался принести мне даже газеты. Я жила чужой жизнью и чувствовала, как начинаю мириться с новым именем, новым мужем и новым домом. Иногда я задавала себе вопрос: полюбила ли я его? И спокойно выдыхала, осознавая, что моя ненависть к нему крепнет день ото дня. Но он был единственной моей связью с внешним миром, с реальной жизнью.

Я перевернулась на спину и забросила ноги на стену. Педикюр на ногах до сих пор был неплох, как напоминание о том, что моя прошлая жизнь еще не потрачена безвозвратно.

Свесив голову с матраса вниз, я оглядывала своё место заточения с этого непривычного для меня ракурса. Над головой зияла тёмная пробоина в потолке, которую проломил для меня Арис.

Было бы глупо с моей стороны не использовать шанс. Я огляделась, дабы убедиться, что я в полном одиночестве, и поднялась со своего матраса, готовая сделать еще одну безуспешную попытку. Да, она стала полнейшим провалом, о чем я говорю сразу, даже не пытаясь устроить интригу, как в американских фильмах про шпионов.

О чем я думала в тот момент? Ни о чем. Я просто наделась на то, что если Арис был мертвецки пьян, то он забыл о дыре в потолке и сейчас видит крепчайший сорокаградусный сон, пока я тут взбираюсь в вентиляционное отверстие. Это было несложно. Мои девятнадцать градусов внутри тоже давали о себе знать. Вся моя суть жаждала приключений, пусть и обреченных на провал. Мне было не важно, куда ведет вентиляционный ход и, уж, тем более, тогда я не думала о том, что могу застрять в узкой трубе. Я же опытный журналист со стажем! Я бывала там, где не ступала нога любого адекватного человека в нашем городе.