Анна не верит в чудеса

Анна перевела взгляд со здания снаружи на стекло автобуса и внезапно поняла, что за ней наблюдают. Народу было много, не только сиденья, но и все стоячие места были заняты, тем не менее позади нее посередине площадки стоял парень и смотрел на ее отражение. Они встретились взглядами, и ни один не смутился, свой не отвел. Парень разглядывал Анну, а Анна разглядывала его. На вид ему было года двадцать три – двадцать четыре, едва ли больше. Русые волосы взлохмачены, будто парень только что снял шапку, на пушистом воротнике светло-бежевой куртки еще блестели капельки растаявшего снега. Рассмотреть цвет глаз Анна, конечно, не могла, но почему-то казалось, что они темные. И ресницы длинные.

Год назад Анна знала бы, как улыбнуться, как на мгновение отвести взгляд, чтобы парень начал пробираться к ней через толпу, и уже минуту спустя они были бы знакомы. Теперь делать этого ей не хотелось, но и рассматривать спутника она не переставала. Это была странная игра в гляделки, будто каждый из них ждал от другого первого шага.

Наверное, какой-то нерадивый пешеход возомнил себя бессмертным и решил перебежать дорогу перед автобусом, потому что тот вдруг резко затормозил. Пассажиров швырнуло вперед, друг на друга, кто-то, самый невнимательный, едва не упал. На Анну навалилась полная женщина с большим пакетом из супермаркета, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться за поручень. Когда автобус вновь тронулся, а пассажиры перестали возмущаться, Анна снова посмотрела в окно, но в отражении больше никого не увидела. Позади нее стояли все те же хмурые, мрачные люди в темных одеждах, отчаянно жаждущие оказаться дома, а не в переполненном автобусе. Парня в светлом пуховике больше не было. Анна даже обернулась, чтобы разглядеть его не в отражении, но не смогла отыскать. До самой остановки она не поворачивалась к окну, рассматривала входящих и выходящих пассажиров, но больше его не увидела. Может быть, он прошел на другую площадку и вышел незаметно на очередной остановке.

Захотел бы познакомиться, нашел бы способ. Стало почему-то грустно и обидно. Запретив себе думать о незнакомце и обижаться на собственные фантазии, Анна вместе с толпой пассажиров вывалилась на очередной остановке и сразу же нырнула в темную подворотню, где можно было значительно сократить себе путь до работы.

2

Небольшая танцевальная студия, в которой Анна преподавала боди-балет всем желающим вот уже почти целый месяц, находилась в центре города, и на этом ее преимущества заканчивались. Студия, бывшая когда-то чьей-то квартирой, располагалась на третьем этаже очень старого здания. Чтобы попасть в нее, мало было просто войти в парадную. Нужно было подняться на второй этаж, пройти извилистыми коридорами в другое крыло, затем опять спуститься на первый, повернуть налево, найти еще одну лестницу и уже по ней подняться на третий этаж. Никто: ни преподаватели, ни клиенты – не мог сделать это ни с первого, ни со второго раза, поэтому на всем протяжении пути на стенах и на полу были нарисованы большие желтые стрелки. Анна до сих пор ловила себя на том, что то и дело сверяется с ними.

Еще только подходя к студии, Анна услышала шум. В этом не было ничего удивительного: по вечерам все три зала были стабильно заняты. Многие после работы хотели размять тело и зачастую выбирали вместо тренажерного зала тот или иной вид танца. В самом большом зале занимались зумбой, в среднем – латиной, а маленький, темный зал с огромными окнами, из которых зимой немилосердно дуло, достался Анне. Боди-балет был не так популярен, ничего удивительного. И если для преподавателей в студии оборудовали маленький закуток, где они оставляли вещи и даже могли выпить чашечку кофе, то все занимающиеся переодевались в одной раздевалке, толкаясь и поднимая страшный гвалт. Весной и осенью, когда желающих посещать танцы бывало стабильно много, администратору приходилось следить, чтобы никто не задерживался в раздевалке, и устанавливать очередь. Зимой с этим было, конечно, проще. Зимой немногим хочется ходить куда-то по вечерам, мерзнуть в просторных залах.

– Твои уже тут, в полном составе, – прошептала Анне администратор Кристина, скорчив многозначительную рожицу.

По вторникам и пятницам у Анны была особенная группа: «пожилая», как ее культурно называли сотрудники вслух, «старушки», как смеялись между собой. Это действительно были старушки. Пять женщин, в возрасте от семидесяти до семидесяти семи, дважды в неделю надевали легинсы и футболки, завязывали крашеные волосы в гульки и становились перед большими зеркалами. Все пять ни разу не пропустили ни одного занятия, что не могло не восхищать Анну, хотя она до сих пор не могла понять, почему они выбрали именно боди-балет. Женщины их возраста обычно, вооружившись лыжными палками, занимаются скандинавской ходьбой, а не балетом.