Анна, одетая в кровь

Затем он выдыхает, выпуская воздух через толстые губы, сладкий дым, окутывающий мои глаза и ноздри так крепко и приторно, что у меня подкашиваются коленки. Откуда-то сзади я чувствую руку матери. Она выкрикивает мое имя и тянет подальше от него.

— Ты отдашь ее мне, мой сынок, либо же умрешь, — и он отпускает меня в объятия матери. — В твоем теле будет гнить скверна, а разум вытекать через уши.

Я не двигаюсь. Не говорю. Лишь дышу, не более того, и ощущаю себя не здесь, а где-то очень далеко. Я стою в оцепенении. Немного сбитый с толку. Я слышу визг матери, и, как она склоняется надо мной, пока, наконец, Анна не вырывает дверь с петель.

— Почему ты не взял меня с собой? — я слышу ее голос.

Анна, моя сильная и устрашающая Анна. Я хочу предупредить ее об опасности, что это существо с гниющими рукавами может обмануть ее, но не в состоянии этого сделать. Так что теперь мы с мамой съеживаемся между двумя одинаково шипящими, самыми сильными духами, что мы когда-либо видели прежде.

— Переступи порог, красотка, — говорит он.

— Лучше ты, — отвечает она.

Она напряженно борется с барьерным заклинанием; ее голова, должно быть, раскалывается, как и моя. Ее черная кровь тонким ручейком бежит с носа и окрашивает губы.

— Возьми нож и выходи, трус, — кричит Анна. — Выходи и сними с меня эту цепь!

Он закипает в ярости. Теперь он смотрит на нее со скалящими зубами.

— Либо же твоя кровь окажется на моем лезвии, либо же к утру мальчик присоединится к нам.

Я хочу ухватиться за нож. Только не чувствую свою руку. Анна выкрикивает что-то еще, но я уже не слышу ее. Мне кажется, что мои уши набиты ватой. Я действительно больше ничего не слышу.

Глава 22

Мне казалось, что я очень долго находился под водой. Я сдуру исчерпал весь свой кислород и, даже если знаю, что поверхность находится в каких-то двух прыжках отсюда, едва ли могу прорваться к ней сквозь удушающую панику. Перед глазами все расплывается, когда я их открываю и делаю первый вдох. Не помню, задыхался ли я прежде. Чувствовалось, будто это все еще я.

Первое, что я вижу после пробуждения, лицо Морфана слишком близко, прикованное ко мне взглядом. Я инстинктивно пытаюсь вжаться в то, на чем лежу, дабы его борода с запахом мха находилась от меня на безопасном расстоянии. Он шевелит ртом, не издавая ни звука. В комнате царит полная тишина, не слышно ни шума, ни какого-либо другого звона. Мои уши еще не пришли в норму.

Слава Богу, Морфан отстранился от меня и теперь разговаривает с мамой. А затем Анна, внезапно попадая в поле моего зрения, опускается на пол рядом со мной. Я пытаюсь повернуть головой в ее сторону. В полном молчании она прикладывает пальцы к моему лбу. Вздох облегчения слетает с ее губ.

Странным образом ко мне сразу возвращается слух. Сначала мне слышатся приглушенные звуки, но затем, когда они становятся чуть четче, я не понимаю их сути. Думаю, мой мозг представил себе, что он разорван на части и теперь медленно выпускает свои щупальца, цепляясь за нервные окончания, и пробивается через изъяны синапса, радуясь от того, что он все еще способен работать.

— Что происходит? — спрашиваю я, мой мозг-щупальце наконец-то нашел путь к моему языку.

— Иисусе, чувак, я думал тебя поджарили, — восклицает Томас, появляясь из стороны, как я теперь вижу, того же антикварного дивана, на который меня положили в первый раз в ту ночь в доме Анны, когда ударили по башке. Я нахожусь сейчас в магазине Морфана.

— Когда тебя принесли… — начинает Томас, но не оканчивает рассказ, я же знаю, что он имеет в виду. Я кладу руку на его плечо и сжимаю.

— Со мной все в порядке, — отвечаю я и с небольшим усердием немного приподнимаюсь. — Я попадал и в худшие передряги.

Находясь на другом конце комнаты, стоя к нам спиной и показывая, будто у него есть более интересные дела, Морфан неожиданно смеется.

— Не в этом случае, — он поворачивается. Его проволочные очки сползли к кончику носа. — Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Тебя заколдовали.

Томас, Кармел и я ведем себя так, как и любой другой человек на нашем месте, услышав подобное: мы переглядываемся друг с другом, а затем хором спрашиваем «А»?

— Заколдовали, мальчик, — рявкает он. — Все дело в вест-индийской магии Вуду. Тебе просто повезло, что я провел целых шесть лет на острове Ангилья вместе с Юлианом Баптистом. Он был настоящим чародеем.

Я разминаю конечности и сажусь прямо. За исключением небольшой боли сзади, в спине, и головокружения я чувствую себя вполне сносно.

— Меня заколдовал чародей? Разве это не то, что рассказывал Смурф[49], как они смурфили[50] банк[51]?

— Только без шуток, Кассио.

А вот моя мама. Она ужасно выглядит. Скорее всего, плакала. Ненавижу то существо.

— Я до сих пор не могу понять, как он к нам пробрался в дом, — говорит она. — Мы были всегда осторожными. Барьерное заклинание всегда работало. Оно же откликнулось на вторжение Анны.