Анна. Роман в стихах

     А вдоль дорог девчонки и бабуси                            

     торгуют сливами, грибами и картошкой.                      

     В сметану ставят вертикально ложку                         

     для тех, кому всё жирное по вкусу.                         

     На стеллажах арбузов полосатых,                            

     дынь, яблок, груш и персиков шафранных,                     

     и авокадо, киви, для России странных,                       

     полно у азиатов волосатых.                                  

     Мангалы курятся, и запах шашлыка                            

     смешался с запахом травы, сосны и лета.                     

     Но у меня теперь, увы, диета.                               

     И я об этом помолчу пока.                                   

     А небосвод бездонный, ясен, ярок.                           

     И каждый день, как дорогой подарок.                         

     2                                                           

     Из своего лесного уголка                                    

     под тенью нежной лиственницы и густой берёзы                

     я вглядываюсь в небо, в звёзды, в облака,                   

     пишу стихи и избегаю прозы.                                 

     Но, кажется мне, данное писанье                             

     к стихам по форме можно лишь отнесть.                       

     Метафор нет -- одно повествованье.                          

     И мне уж критики оказывают честь.                           

     И строфы, мол, у вас тяжеловесны,                           

     и слог нелегок, и неясна суть.                              

     А раньше вы умели заглянуть                                 

     и в душу, и взлететь до поднебесья.                         

     Роман в стихах, не в прозе. Рифмы здесь игрушки.            

     Когда пускался на дебют, то трудностей не знал.             

     И в этом смысле Вяземскому Пушкин                           

     о дьявольском различии писал.                               

     3                                                           

     Я эти сложности почувствовал сейчас, когда сюжет мой в      

     отступлениях увяз.                                          

     4                                                           

     Но всё же, если взялся я за дело,                           

     то доведу его, хоть хорошо, хоть худо.                      

     На неудачу я рассчитывать не буду,                          

     поскольку ясен ум и сердце смело.                           

     Всегда подправить можно сочиненье,                          

     услышав от врагов хвалебные слова                           

     и от друзей критическое мненье --                           

     "И та строфа плоха, и та слаба глава".                    

     Я к замечаниям внимателен предельно.                        

     Советов необычный поворот                                   

     обдумываю каждый и отдельно.                                

     И делаю всегда наоборот.                                    

     Да, такова моя обычная повадка.                             

     Но если замечание глубоко,                                  

     его не забываю я до срока                                   

     и пробую на строфах для порядка.                            

     Но соглашаясь с крючколюбом и педантом,                     

     я возвращаюсь к прежним вариантам.                          

     5                                                           

     Вернувшись из Америки, тотчас же                            

     к друзьям за город я из Питера сбежал.                      

     Во мне какой-то новый дух дышал,                            

     и стройных строф, и тихих песен жажда.                      

     Но с живописцем молодым я не прервал знакомства.            

     С годами сходишься с людьми трудней.                        

     Во-первых, жаль впустую проведённых дней,                   

     а во-вторых -- боишься вероломства.                         

     Друзьям известно всё -- и ваши тайны,                       

     и ваши слабости, и ваши приключенья.                        

     Они в беседе, походя, случайно                              

     кому-то скажут, не придав значенья, --                      

     мол, у меня есть друг -- он то-то и тогда-то.               

     И мы не хуже, и не лыком шиты.                              

     И потому, как он, смелей греши ты...                        

     И назовет фамилию и дату.                                   

     Но есть друзья -- из зависти и злости                       

     промоют потроха твои и кости.                               

     6                                                           

     С Андреем мы продолжили общенье.                            

     Я подарил ему свои сонеты.                                  

     Он дважды написал мои портреты --                           

     и на пленэре, и в студийном освещеньи.                      

     Да, образ жизни был у нас различен,                         

     но было много общих интересов.                              

     Любили классику, не уважали прессу.                         

     Он был умен, начитан и практичен.                           

     В любом вопросе жизни и искусства                           

     он излагал мне убедительное мненье.                         

     Но если я высказывал сомненье,                              

     он признавал мои и доводы, и чувства.                       

     В свободные часы он был поэт.                               

     А я писал неловкие картины.                                 

     В противоречьи были мы едины                                

     и составляли гармонический дуэт.                            

     Хоть он мне и годился в сыновья,                            

     но правом старшего не пользовался я.                        

     7                                                           

     Друзья мои общались с ним на ты.                            

     Хотя порядком старше его были,                              

     но за веселый нрав его любили,                              

     за остроумие и внешние черты.                               

     Он с мамой жил. Ей было сорок пять.                         

     Отец погиб -- прошло уже три года.                          

     Он был директором огромного завода,                         

     который мафия сумела отобрать.                              

     Печальная примета наших нравов                              

     во времена великих перемен,                                 

     когда закону и спокойствию взамен                           

     идут порядки воровской оравы.                               

     Ещё одна причина, чтобы я                                   

     вникал в его насущные проблемы                              

     и помогал. Тут не было дилеммы.                             

     Была не против и жена моя.                                  

     Так у меня завелся новый друг,                              

     который был получше старых двух.                            

     8                                                           

     Любезно было нам в осенний вечер тёмный                     

     на кухне обсуждать Шардена полутоны                         

     и Лермонтова дар, такой огромный,                           

     что с ним сопоставимы Чехов и Платонов.                     

     Андрей был убежден, что вдохновенье --                      

     обман. И только мастерство и тяжкий труд                    

     великие Творенья создадут                                   

     на почве долгого ученья и терпенья.                         

     Я был согласен, но не исключал порыв,                       

     влиянье душ людских и впечатленья.                          

     Толчок и первый шаг творенья                                

     от них идёт, фантазию открыв.                               

     "Да, -- говорил он, -- но от "Мертвых душ"                 

     до "Котлована" целые эпохи.                                 

     Для этих авторов теории все плохи                           

     и хороши для новых русских уш".                            

     Нам подфартило, что искусствоведам                          

     смысл наших разговоров был неведом.                         

     9                                                           

     Оба мы любили Гумилёва,                                     

     ставя выше нобелевских схем.                                

     И среди его бессмертных тем --                              

     Солнце, остановленное словом,                               

     выделяли, как основу Мира,                                  

     как начало Веры и Молитвы,                                  

     что не могут прикупить кумиры                               

     и вожди добыть в победной битве.                            

     Слова высоту и первородство                                 

     нёс он, как несут святые стяги.                             

     Мужество его и благородство                                 

     оставляли отблеск на бумаге.                                

     Как сказал он о себе однажды,                               

     обозначив воинский свой путь,                               

     "И Святой Георгий тронул дважды                            

     пулею нетронутую грудь".                                   

     Честный воин и большой поэт --                              

     сочетаний этих нынче нет.                                   

     10                                                          

     Переходили незаметно темы                                   

     одна в другую. Путались, мешались.                          

     Мы в споре возражали, соглашались                           

     свободно, откровенно, без системы.                          

     Заговорили о шаблонах Голливуда,                            

     о русских гениях на сцене и в кино,                         

     о том, что мы отстали уж давно,                             

     и их дерьмо у нас на грани чуда,                            

     о мыльных сериалах, о ментах,                               

     о новых русских в королевских интерьерах,                   

     о речи примитивной, о манерах                               

     плебейских звёзд, об их крутых понтах.                      

     Но это было только мимоходом.