Анна. Роман в стихах

     экспроприировать и разделить на всех!                       

     2, 3                                                        

     . . . . . . . . . . . . . . . . 

     4                                                           

     Когда из мрачной питерской квартиры,                        

     от грязных мостовых и пыльных площадей                      

     я попадаю в праздный круг людей,                            

     в просторный дом в какой-то части Мира,                     

     где гладкие дороги, яркий свет                              

     по улицам разлит в глухие ночи                              

     и где опасность сердце не пророчит,                         

     где о насущном хлебе горя нет,                              

     когда я слышу -- "Как дела?" -- "В порядке".            

     "Как папа, мама, дети?" -- "Всё о'кей!" --              

     проблема только -- гей или не гей,                          

     и чья-то половина пьёт украдкой,                            

     мне кажется, что бывшие собратья                            

     живут в согласьи с Богом и с собой,                         

     и все довольны эмигрантскою судьбой.                        

     Ну, а поскольку их помог собрать я                          

     моей поэзией и музыкой, то им                               

     сегодня только я необходим.                                 

     5                                                           

     Но это будет, в лучшем случае, наивно.                      

     У них другая выучка теперь.                                 

     Они не огласят своих потерь,                                

     проблем, болячек. Все легко и дивно.                        

     Артисты наши, как бы ни хотели                              

     блеснуть в рассказах заграничным торжеством,                

     всегда смолчат об этом и о том                              

     и в частности, что жили не в отеле.                         

     Их приглашатели, чтоб более нажиться,                       

     или, помягче скажем, сэкономить,                            

     (ведь публики не много) селят их не в номер,                

     а по домам к знакомым верным лицам.                         

     А там, общаясь плотно утром, днём,                          

     мы разговоры длинные ведём.                                 

     И вот в какой-то час, уж ты изволь                          

     и выслушай проблемы, горе, боль                             

     хозяина. Тем более, тебе его беда --                        

     уехал -- и забылась навсегда.                               

     6                                                           

     Я был порой немало поражён,                                 

     когда во внешне благостных семействах                       

     шекспировские страсти повсеместно                           

     таились в чувствах и мужей, и жён.                          

     Трагедия их пряталась глубоко.                              

     Среди машин, джакузи и других затей                         

     их жизнь текла темно и одиноко                              

     без близости их собственных детей.                          

     Один успешный, важный бизнесмен                             

     с красавицей женой и дочкой малолеткой                      

     мне очень мудро плакался в жилетку                          

     о жизни, как в тюрьме, без перемен                          

     . Разводы эмигрантские -- сюжеты                            

     для Метерлинка, Сартра, Пруста.                             

     Жениться, выйти замуж снова -- так непросто,                

     что в ненависти делят общие бюджеты                         

     супруги старые. А неприязнь, что свыше им дана,             

     уже привычка, вместо счастия она.                           

     7                                                           

     Бездарно был составлен мой маршрут.                         

     Я из конца в конец Америки мотался.                         

     Зато навеки в памяти остался                                

     воздушный флот US -- надёжен, крут.                         

     Взлетал я каждый раз и приземлялся                          

     с непреходящим удивленьем и с тоской.                       

     С умом построенный искусною рукой,                          

     внизу ландшафт практичный расстилался.                      

     Стояли домики, а к ним вели дороги.                         

     Везде стоянки, стадионы, виадуки,                           

     развязок мощных по лекалам дуги,                            

     расчерченные симметрично, строго.                           

     Цивилизация на нефти и законе                               

     и благородном принципе странноприимства.                    

     Правителям российским не запомнить                          

     ни слов, ни сути этой. Лихоимство,                          

     презренье к личности, к природе и к культуре                

     и грубость нашей свойственны натуре.                        

     Но, правда, защищая принципы Свободы,                       

     Америка унизила все страны и народы.                        

     8                                                           

     И так привык я к ежедневным перелётам,                      

     что, как автобус, самолёт воспринимал.                      

     Мой инструмент в футляре был не мал,                        

     и я вручал его стюартовым заботам.                          

     Я изучил, наверно двадцать пять аэропортов,                 

     поскольку пересадок было много,                             

     и повторялась кое-где дорога,                               

     как рифмы женские в стихах Вордстворта.                     

     Причём, напомню -- это было летом...                        

     Благословенна Delta, что, увы, почила в бозе,               

     с почти бесплатным месячным билетом                         

     "Stend by", что значит на подсадку, как в обозе.          

     Встаю я в шесть. Не ем, не пью совсем,                      

     взлетаю в девять, а в тринадцать пересадка,                 

     посадка в пять (в семнадцать), а начало в семь,             

     в двенадцать ужин. Завтра то же по порядку.                 

     Я закалился, загорел и похудел.                             

     Есть польза и бездельнику от дел.                           

     9                                                           

     И после месяца и взлётов, и посадок                         

     мне был подарен пятидневный островок,                       

     чтоб на Манхеттене я отдохнуть немного смог,                

     определив на август свой порядок.                           

     Хозяин мой -- Сережа Богорадский.                           

     Меня представил ему Миша Поляков --                         

     мой друг и диссидент старинный ленинградский,               

     честнейший из нью-йоркских чудаков.                         

     Жена хозяина во Флориде купалась.                           

     Её кровать бесплатно мне досталась.                         

     Хозяин же скрывался в Интернете.                            

     Мне были по душе порядки эти.                               

     И на второй или на третий день, не помню точно,             

     вдруг вспомнив встречу, я Андрею позвонил.                  

     Он лаконичен был, но мил.                                   

     Сегодня выставка. И вот я еду срочно,                       

     пока тусовка всё не выпила, не съела.                       

     Конечно, шутка. Здесь другое дело.                          

     10                                                          

     На Пятой Авеню, где дом остроугольный,                      

     на двадцать пятом этаже                                     

     (вот номер дома я забыл уже)                                

     зеркальный потолок и интерьер свекольный.                   

     Здесь три художника из северной столицы                     

     неспешно, основательно, достойно,                           

     без дилетантских фокусов отстойных                          

     представили свои труды и лица.                              

     Я грешен -- Модильяни и Пикaссо,                            

     Уорхелл, Поллак для меня -- лишь бренд и миф,               

     а Тинторетто, Джотто и Ван Эйк -- прекрасны.                

     Умрёт искусство, их не повторив.                            

     Квадрат Малевича -- афера толстосумов,                      

     не понимающих в изящном ни черта.                           

     Признаюсь -- я не знаю, где черта,                          

     что отделяет аферистов от безумных.                         

     В рисунке, в музыке, в поэзии и в танце                     

     всегда загадочней и круче иностранцы.                       

     Хотя Шаляпиным, Нижинским и Шагалом                         

     Россия всем им фигу показала.                               

     11                                                          

     Покуда платят деньги за дерьмо,                             

     оно родится и растет само,                                  

     и затмевает свет для истинных творений,                     

     и замирает в непризнаньи нежный гений.                      

     Всех демократий ахиллесовой пятой --                        

     всех их основ моральных и товарных                          

     является дилетантизм крутой --                              

     Священная Корова всех бездарных.                            

     Талантливые мастера настолько редки,                        

     что тьмы их суетящихся коллег