Анна-Ванна и другие

Ведёрки почти полны, пора выходить. Папа, лукаво улыбаясь, спрашивает меня: «Как думаешь, куда идти?» Я показала. Он: «Правильно говоришь». А мама: «Давайте ещё немножко соберём».

Клюква так просто не отпускает: на километры вокруг – изумрудно-зелёные мшаные кочки, оплетённые нитями: как будто рассыпались яркие бусины. Изумительно красиво! Подоили мокрые спелые ягодки ещё немного. Отец, кряхтя, разогнулся: «Ну что, идём на выход?» И… показывает совершенно другое направление!

– Пап, мы же договорились, что выход там.

– Нет, там.

Спорить не будешь. Пошли за ним, хотя мама тоже была против. На болоте деревья корявые, больные, редкие. Само же болото окружено густым лесом. Прошли немного – наткнулись на белые грибы. Море грибов. Давай нарезать – и все чистые, крепкие. Собирая, тихонько движемся к выходу. Чувствую: отец забирает не туда. Должна начаться заросшая просека – а её всё нет. Отец оторвался далеко вперёд – только мелькает ярким пятнышком его ведёрко.

– Папа, ты не туда идёшь!

Он нас не слушает. В конце концов, дорогу не находит и возвращается, слегка смущённый. Решено: идём обратно на клюквенное болото. Но, когда заходишь в болото с незнакомой стороны, уже всё непонятно: где вход, где выход? Все болота одинаковыми становятся. Наших следов не видно.

Мама внесла разумное предложение: давайте голосовать, куда идти. Проголосовали за одно направление. «Давайте рассыплемся цепью, в метрах двадцати друг от друга».

Но отца снова понесло – не остановить.

– Папа, куда бежишь?

– Яйца курицу не учат. Сейчас выйдем сразу на тракт. Я здесь с детства хожу. Не раз людей выводил – и вас выведу.

Что поделаешь, не отпустишь же одного. Не хватало ещё друг от друга отбиться. У меня были кое-какие смутные приметы, где выход. Но когда начался одинаковый лес – я одно понимаю, что я абсолютно не понимаю, откуда мы шли.

А времени около четырёх вечера, начало смеркаться. Прикидываем на глаз, потому что ни часов, ни мобильников ни у кого нет. Потому что выехали за клюквой на часок-другой, побаловаться. Побаловались. Продолжается противная колючая, опутывающая лицо морось, стелются низкие тучи, темнеет… И мы начинаем в панике бежать по лесу. А это не тот лес, в котором бывают прогалинки, вкрапления полянок – а дикий лесной сплошняк, бурелом. Начало тайги, граница с Кировской областью.

Спустя некоторое время Ваня обнаруживает, что потерял ключ от машины. Что любопытно: сколько он на болоте нагибался, приседал и ползал, собирая клюкву – ключ был. А тут – в вертикальном положении – выронил. Недавно, говорит, минуту назад проверял, чувствовал сквозь ткань – и вот, нету.

Где ощупывал карман? На полянке? Давайте вернёмся, поищем. Поворачиваемся – и не понимаем, откуда мы шли. Где полянка, на которой мы были всего в нескольких минутах и метрах отсюда? Ищем дерево с сучьями, чтобы на него залезть и осмотреться. Но в огромном лесу невозможно найти такое дерево – это настоящие северные джунгли. Все нижние ветви давно отмерли – живые далеко вверху.

Мы тогда не поняли, что это не просто ключ потерялся. Что это лес дал нам знак, что не выпустит нас. Надо было вывернуть на себе одежду, как советуют бывалые люди. Но почему-то про эту примету никто не вспомнил.

– Ты, с двумя красными дипломами о высшем образовании, верила в приметы?!

– В эти минуты мы верили во всё. Не важно, суеверие это или нет. Если ты веришь, так будет, – Любаша продолжает рассказ:

– «Ну, всё, ищем выход». И тут начинается чертовщина. Мама показывает одно место. Ваня – другое. Я – третье. Папа молчит. Его никто не упрекает: он и так удручён, подавлен.

Я кручу пальцем у виска:

– Вы, народ, окончательно сбрендили?

Они орут на меня. Я ору на них. У всех нервы на пределе… Ох, мы носились по лесу, как угорелые мыши. Как мокрые мыши: насквозь вымокли под дождём, вспотели. Начала мучить жажда. Нет, не так: НАЧАЛА МУЧИТЬ ЖАЖДА. Как назло, ни одной лужицы. Бежим в одну сторону. Через полчаса: давайте в другую.

А вокруг кромешная тьма. Находим старую незнакомую вырубку, которой не меньше полвека. Просека нас выведет! Но просека становится темнее, гуще, выше и непроходимее – заканчивается тупиком.

Повсюду сушняк, вывернутые с гигантскими корнями, с пластами земли величиной с одноэтажный дом, громадные ели и сосны. Их всё больше, и всё тяжелее их преодолеть. Для нас наступила ночь – хоть глаз выколи. Хотя на самом деле было часов семь вечера. Дальше ходить не имело смысла.

Грибы давно бросили, клюкву – нет. Это была и еда, и худо-бедно, питьё. Жевали кислые ягоды, немного утоляя жажду. Мобильников, как я сказала, у нас не было…

– В дремучем лесу всё равно не взяло бы, – замечаю я.

– Спасатели сказали: номер 112 ловит и в глухом лесу.

Температура +1. Мы насквозь промокшие, а впереди двенадцать часов ночного бдения. Морось не прекращалась. У папы в кармане лежали спички, завёрнутые в полиэтилен. Спички отсырели так, что хоть выжимай. На беду (!), Ваня недавно бросил курить. Но в лес он надел старую куртку, в которой – о счастье! – со времён курения завалялась зажигалка. Действующая! Мы чуть с ума не сошли от радости!