Затем вступают в консульство Силий Нерва и Аттик
Вестин[28]. Тогда же возник заговор,
который мгновенно распространился: один за другим вступали в него сенаторы,
всадники, воины, даже женщины, как из ненависти к Нерону, так и из расположения
к Гаю Пизону. Происходя из рода Кальпурниев, он по отцу был связан со многими
знатными семьями и пользовался у простого народа доброю славой, которую
снискали ему как истинные его добродетели, так и внешний блеск, похожий на
добродетель. Он отдавал свое красноречие судебной защите граждан, был щедр с
друзьями и даже с незнакомыми ласков в обхождении и речах; к этому
присоединялись и такие дары природы, как внушительный рост, привлекательная
наружность. Но вместе с тем он не отличался ни строгостью нравов, ни
воздержностью в наслаждениях: он отдавал дань легкомыслию, был склонен к
пышности, а порой и к распутству, что, впрочем, нравилось большинству, которое
во времена, когда порок в почете, не желает иметь над собою суровую и
непреклонную верховную власть.
49.
Начало заговору было положено не Пизоном и не его
честолюбивыми замыслами; но нелегко указать, кто был зачинщиком, по чьему
побуждению сложилось это объединившее столь многих сообщество. Наиболее
ревностными его участниками, судя по твердости, с какой они встретили смерть,
были трибун преторианской когорты Субрий Флав и центурион Сульпиций Аспер;
Анней Лукан и Плавтий Латеран привнесли в него свою жгучую ненависть к
принцепсу. Лукана распаляли причины личного свойства, так как Нерон всячески
душил его славу на поэтическом поприще и, обуреваемый завистью, препятствовал
ему распространять свои сочинения; а консула на будущий год Латерана вовлекла в
заговор не обида, но пламенная любовь к отечеству. В числе зачинщиков столь
дерзкого предприятия оказались также — чего трудно было от них ожидать — Флавий
Сцевин и Афраний Квинциан, оба из сенаторского сословия; у Сцевина от
распутства ослабел разум, и он прозябал в бездеятельности и сонливом
существовании, а Квинциан, ославленный из-за своей телесной распущенности и
опозоренный Нероном в поносном стихотворении, хотел отмстить за нанесенное ему
оскорбление.
50.
И вот, заводя речь между собою или в кругу друзей о
злодеяниях принцепса, о том, что его властвованию приходит конец, что вместо
него нужно поставить такого, кто способен помочь угнетенному государству, они
вовлекли в заговор римских всадников Клавдия Сенециона, Цервария Прокула,
Вулкация Арарика, Юлия Авгурина, Мунация Грата, Антония Натала, Марция Феста;
из них Сенецион некогда был близким другом Нерона, и так как тот все еще
выказывал ему притворное благоволение, имел достаточно оснований страшиться
самого худшего; Натала Пизон всегда посвящал в свои сокровенные замыслы;
остальные связывали с государственным переворотом надежды на достижение
собственных целей. Из военных людей, кроме уже упомянутых мною Субрия и
Сульпиция, были приняты в соучастники трибуны преторианских когорт Гавий
Сильван и Стаций Проксум, а также Максим Скавр и Венет Павел, центурионы. Но
своей главнейшей опорой заговорщики считали префекта преторианцев Фения Руфа,
снискавшего добрую славу своим образом жизни, но обойденного расположением
принцепса вследствие злобных и бесстыдных происков Тигеллина, который не
переставал возводить на него всевозможные обвинения и нередко повергал Нерона в
страх, нашептывая ему, что Руф, бывший якобы любовником Агриппины и охваченный
тоскою по ней, вынашивает мысль о мщении. Итак, когда заговорщики уверились в
том, что и префект на их стороне — а он сам постоянно подтверждал это в беседах
с ними, — они принялись подробнее обсуждать, когда и где убить принцепса.
Говорили, что Субрий Флав дважды проникался решимостью кинуться на него и тут
же расправиться с ним: в первый раз — когда он пел на подмостках, во второй —
когда дворец был охвачен огнем и он, без охраны, носился ночью то туда, то
сюда[29]. В последнем случае Флава
воодушевляло то, что Нерон был в одиночестве, в первом — самое обилие тех, кто
стал бы свидетелями столь прекрасного деяния, но его удержало стремление
обеспечить себе безнаказанность, которое всегда препятствует осуществлению
значительных начинаний.