Аннапурна

В конце концов, разумеется, путь должен быть найден. Но меня тревожит, что до сих пор никто из нас не нашел и намека на обнадеживающее решение. Видно, разведка еще не скоро будет закончена.

— Существуют же еще подходы к юго-восточному гребню. Кроме того, верхнюю часть Восточного ледника, где мы не прошли вчера, может быть, удастся обойти по стене слева.

— Ну, знаешь, Морис, ты меня извини, но…

— Да, пожалуй, я сам довольно скептически отношусь к этому варианту, — вынужден я признать.

— Мы с Шацем в твоем распоряжении, — говорит Кузи.

— Да, правда! Вы отдохнули?

— Еще как!

— Прекрасно. Тогда мы одним камнем убьем двух зайцев. Вы пройдетесь для акклиматизации, как мы все, и одновременно окончательно обследуете верхнюю часть Восточного ледника.

— Ты не думаешь, — замечает Ишак, — что эта вылазка будет дублировать восхождение Ляшеналя, Нуаеля и Ребюффа на Белую вершину?

— Нет, они вряд ли смогут увидеть что-нибудь, кроме южного склона и выхода на гребень.

— От склона к склону, от гребня к гребню мы наконец обойдем Дхаулагири кругом, — заключает Кузи.

Итак, завтра мы выходим.

— Congratulations for the thar!^[56] — говорю я Ж. Б., входящему в палатку. (Он очень горд своей репутацией меткого стрелка.)

Я чувствую, что сегодня он страдает от безделья и не прочь поболтать. С некоторым трудом завязывается разговор о Непале, о гурках, о всемогущем в этих краях семействе Рана.

Он вытаскивает из бумажника свой мандат — с месячным опозданием. Мог бы показать его и пораньше! Передо мной свиток бамбуковой бумаги, покрытый санскритскими письменами и скрепленный несколькими сложными печатями: похоже на старинные грамоты наших первых королей!

От нас он ежедневно черпает множество новых понятий. Мы доверяем ему полностью и относимся к нему как к товарищу.

— Ж. Б., rice?^[57]

— Thank you, sir.

Он мотивирует свой отказ религиозными причинами: непальские индийцы не могут вкушать какую бы то ни было пищу с «неверными». Действительная причина кроется в том, что он никогда не пользовался вилкой. Как и все здесь, он ест только пальцами, и ему стыдно перед нами.

На следующий день, 5 мая, около 8 часов утра Кузи и Шац покидают лагерь. Пришла их очередь обломать зубы на Восточном леднике! Наступает внезапная тишина. Мы с Ишаком остаемся в лагере одни.

— Soldier for Tansing! Letters?^[58]

Конечно есть, целая груда! Но куда запропастилась почта из Франции? Вот уже скоро пять недель, как мы сидим без писем! С помощью Ж. Б. мы пишем на гуркальском языке записку почтмейстеру, чтобы выяснить, в чем дело.

На штатив от кинокамеры устанавливаем подзорную трубу с двадцатипятикратным увеличением. Вскоре в верхней части Белой вершины на высоте около 5000 метров обнаруживаем своих товарищей.

Они готовятся к спуску. Мы с Ишаком вырываем трубу друг у друга.

Блестящая демонстрация французской горнолыжной техники, хотя, по-видимому, снег неважный. По «почерку» узнаю Ляшеналя, выполняющего головокружительные повороты на глазах у ошеломленных шерпов; последние предпочитают спускаться на «пятых точках».

После обеда появляются любопытные процессии. Женщины селения, одетые в праздничные наряды, носят кувшины с водой и поливают всех встречных. Церемония, как видно, рассчитана на то, чтобы с помощью молитв и заклинаний вызвать дождь, который заставляет себя ждать. В горах не проходит дня без грозы, а в долине, нанося огромный вред урожаю, царит засуха.

Ишак носится со своей камерой по главной улице, стремясь заснять как можно больше. Престиж сагибов не помогает, и нас обильно поливают под громкий хохот. Наше достоинство «подмочено», и мы благоразумно отступаем к лагерю. Попросту говоря, удираем во все лопатки!

Вернувшийся Ребюффа с ужасом рассказывает о том, что он видел с Белой вершины. Мы забрасываем его вопросами.

— Что представляет собой южный склон? — спрашивает Ишак.

Не дожидаясь ответа, я добавляю:

— Когда мы смотрели на него из Буглунга, он выглядел потрясающе.

— Если бы ты видел его вблизи, тебе было бы все ясно. Колоссальная стена высотой несколько километров, без единого пологого участка! Что-то вроде утроенной северной стены Маттегорна, а она, как ты знаешь, не слишком привлекательна! Мы с Бискантом и Нуаелем смотрели друг на друга квадратными глазами… На южный склон лучше не рассчитывать.

— Так, понятно! А как насчет юго-восточного гребня? Когда мы смотрели на него с Восточного ледника, ты был среди нас настроен наиболее оптимистично. Ты говорил тогда…

— Я ошибался. Во-первых, он невероятно длинен, поднимается на очень большую высоту, а главное — технически чрезвычайно сложен: стены, ледяные башни, скалы, расчлененный рельеф, масса «жандармов» — словом, все двадцать четыре удовольствия.

— А площадки для лагерей там есть?

— Ни единой.

— Да, все это выгладит не слишком радостно.

— О! — восклицает Ребюффа. — Об этом маршруте не может быть и речи.

— Я думаю, — говорит Ишак, — никто из нас не строил особых иллюзий как насчет юго-восточного гребня, так и насчет южного склона.

— Каковы же выводы?

— Ставим жирный крест на обоих вариантах.