Аннапурна

– Salam, sir… good luck!

– Salam and pay attention!

[– Завтра утром Ляшеналь-сагиб и Бара-сагиб пойдут на вершину Аннапурны.

– Да, сэр!

– Ты сирдар и наиболее опытный из шерпов. Я был бы рад, если бы ты пошел с нами.

– Спасибо, сэр.

– Мы должны вместе завоевать победу… Хочешь пойти с нами?

– Большое спасибо, Бара-сагиб!.. Но мои ноги начинают мерзнуть…

– Да.

– …и я предпочитаю вернуться в лагерь IV… если можно.

– Конечно, Анг-Таркэ. Как хочешь… В таком случае спускайся немедленно, так как уже поздно.

– Спасибо, сэр!

– Салям, сэр… желаю удачи!

– Салям, будьте осторожны!]

Через несколько минут две черные точки спускаются по склону. Странная психология у этих людей, прямота и самоотверженность которых общеизвестны. Они, несомненно, любят свои горы, и, однако, в тот момент, когда можно наконец пожать плоды длительных усилий, они предпочитают осторожно воздержаться. Правда, наша психология, вероятно, кажется им ещё более странной.

Мы оба погружены в молчание. Оно неотвязно давит на нас. На этот раз мы уже не отступим.

Предстоит тяжелая ночь!

Место неудобное и ненадежное. Ветер сметает снег со склона, и он собирается у нашей палатки… Только бы не было слишком большой нагрузки на крышу!

Забитые в известняк крючья, воткнутые в снег ледорубы имеют, пожалуй, только моральное значение. В отношении безопасности мы не питаем особых иллюзий… В глубине души мы оба сильно опасаемся, что край площадки обрушится, увлекая палатку в бездну.

Сознание затуманено. С трудом могу сосредоточить на чем-либо свое внимание. Ничто меня не интересует. Разговор не клеится. С большим напряжением воли после взаимного подбадривания и встряхивания нам удается согреть немного чаю. С чисто воинской дисциплиной мы проглатываем обязательные порошки. Ничто не лезет в рот.

Последняя ночь перед штурмом!

Внезапно поднимается яростный ветер, нейлоновые полотнища оглушительно хлопают. Того и гляди палатка будет сорвана. С каждым порывом ветра хватаемся за стойки, как утопающий за соломинку. Начинается снегопад. Буря стонет и воет непрерывно. Мрачная обстановка действует на нервы.

Каждое движение требует огромного усилия воли.

О том, чтобы раздеться, не может быть и речь. Сняв ботинки, мы прячем их в спальные мешки и спешим залезть сами. Вот когда мы можем благословить Пьера Аллена! Наши мысли обращаются к верному другу, подготовившему для нас такое чудесное снаряжение.

– Проклятие! Что за ветер!

Ляшеналь устраивается у внешнего края палатки, я же прижимаюсь к склону. Обоим несладко: Ляшеналю ежеминутно кажется, что он свалится в пропасть. Мне же угрожает удушье под массой снега, непрестанно накапливающегося на палатке.

– К счастью, нейлон эластичен, – говорю я Ляшеналю, – иначе палатка разорвалась бы. Чёрт побери! Мой аппарат! Я забыл спрятать его в спальный мешок!

Протягиваю руку, ощупью нахожу драгоценный аппарат и кладу его на самое дно мешка, рядом с ботинками.

Какая кошмарная ночь!

Ляшеналь всё больше сползает наружу, я всё больше задыхаюсь. Мы с нетерпением считаем оставшиеся часы. Положение становится угрожающим: дышать больше нечем. Масса снега меня буквально раздавливает. Прижимаю руку к груди, как боксер в боевой стойке. Теперь я могу дышать.

Дикое завывание ветра рвет уши. Каждый порыв сопровождается оглушительным свистом. Обе стойки угрожающе гнутся. С силой отчаяния мы стараемся их удержать. Непонятно, как ещё держится палатка. Самые худшие биваки не идут ни в какое сравнение с этой неравной, изнуряющей борьбой.

Мы совершенно отупели от крайней усталости, но буря не даёт нам уснуть.

Сомневаясь в успехе нашей попытки, Ребюффа и Террай продолжают спуск к лагерю II. Там они встречают Кузи и Шаца, которые сообщают им последние новости. Ребюффа и Террай смертельно устали. Панзи и Айла, вероятно, тоже, так как на весь день исчезают в палатке шерпов. Кузи и Шац, напротив, чувствуют себя великолепно и очень рады возможности вновь пойти в одной связке.

На следующий день ранним утром они покидают лагерь II. Как было решено, их связка следует за нами с интервалом в один переход.

Террай понемногу приходит в себя. Он чувствует, что приближается решающая атака, и с обычной тщательностью готовится к выходу. Ребюффа что-то пишет.

После обеда начинает падать снежная крупа.

– Привет всем!

Белое привидение, проникающее в палатку, оказывается Ишаком!

– Остальные идут за мной. Входят Нуаель и Удо. С обычной

бесцеремонностью людей, залезающих с холода в палатку, они тут же начинают отряхиваться от снега. Время – 17 часов 30 минут.

– Как, – удивляется Ишак, – это вы?! Мы ожидали увидеть Кузи и Шаца.

– Да! Это всего лишь мы! Террай объясняет, что накануне им пришлось вернуться, не установив лагеря V, так как Ребюффа почти обморозил ноги.

– Мы снова выйдем завтра утром, – добавляет он.