Аннет Гринн (СИ)

Где-то посреди ночи Болдрик заставил выпить меня странный на вкус отвар, больше напоминающий пропавшие кислые щи. Сейчас хотелось провалиться обратно в сон, но чувствую, что проснулась и никак обратно.

Глаза открывать не хочется. Жутко болит затылок, думать больно, на виски давит. Мысли трепыхаются, как рыбы тесном в аквариуме, сложно сфокусироваться на чем-то одном. В голове нестерпимая боль от каждого появляющегося там слова. Хочется сбежать от этой невыносимой боли, забыться. Тело ломает, наверное, у меня высокая температура. Надо просто отдохнуть. Отдохнуть еще чуть-чуть…

Ох… С трудом переворачиваюсь на другой бок, не открывая глаз — веки словно слиплись под тяжестью болезни. В последнее время было столько гонок, столько дел, мой организм уже не выдерживает, я чувствую, как меня выворачивает, как тело хочет сдаться. Усталость накопилась. Ее тонны засели на моих плечах. И нестерпимая боль. Надо отдохнуть. Еще, еще отдохнуть…

Вздрагиваю от собственного всхлипа… Эгон снился… Где-то в лесу, возле костра… Черногнилы. А у меня нет сил подняться с матраса. Да что там, я не могу даже пошевелить рукой. Если брать за основу сто процентов заряда моей батарейки, то сейчас я на грани пяти процентов. Ни на что нет сил, даже на мысли. Надо отдохнуть. Еще немного отдохнуть…

Как это странно — дышать. Просто не замечаешь, как делаешь это. А когда задумываешься, стараешься дышать прилежно и не перестать это делать. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Вот так. А мне бы хотелось, наверное, перестать… Единственное желание сквозь все. А может, нужно просто отдохнуть.

Еще.

Луч солнца скользнул по лицу, проникая внутрь палатки сквозь открытый вход. Жмурюсь от яркого света. Новый день, я выбралась из полосы тьмы. Приоткрыла глаза, привыкая к свету. Боль наконец-то отступила. Мысли пришли в порядок.

Сажусь, голова даже не закружилась, смотрю по сторонам. Так странно снова мыслить трезво, как будто на подсознании не хватает озноба, боли и лихорадки. Странные ощущения. За поворотом вижу умывальник. Вот прямо то, что сейчас нужно. Встаю и уверенно шагаю к нему.

В голове среди миллиона других мыслей навязчиво бьется лишь одна: Эгон жив. И я не знаю, что с этим делать. Восемь лет минуло с последней нашей встречи, и у меня, похоже, наконец, отболело. Его возвращение в мою жизнь ничего не меняет. Ровным счетом ничего.

Ух ты, в умывальнике даже вода теплая… Я посмотрела в зеркало, висящее над ним. Ощущение, словно в первый раз увидела себя. Похудевшая, бледная, с огромными синяками под глазами. А еще морщины. Морщины в уголках глаз, возле рта, на лбу, шее… Я их не замечала раньше, я словно забыла, кто я такая. Словно Аделин спряталась за Аннет, как в скорлупу, спряталась от себя самой, выстроила новую личность, чтобы забыть о прошлой жизни. Посетившие меня мысли застали врасплох, стало дурно.

— А, Адел? Как ты не понимала этого раньше? — спрашиваю себя, глядя в глаза отражению в зеркале. — Последние восемь лет ты жила только воспоминаниями о тех, кого потеряла, но не моментами реальной жизни, пока все они еще были рядом.

В моей жизни ничего больше не было, я все пропускала мимо. Я постоянно хоронила людей, которых называла друзьями, но не подпускала их к себе достаточно близко. Я привыкла любить мертвого Эгона, убиваться и страдать по нему, это было неотъемлемой частью моей жизни. Нет. Это было самой жизнью. И он был моим единственным настоящим другом. После него все оборвалось. Святой грааль, осознание всего этого почти сводит с ума… На глазах невольно навернулись слезы.

— Как ты, Аннет?

Я вздрогнула, обернулась. Болдрик озадачено смотрел на меня. Вот бы мне немного его оптимизма и уверенности… Как я могу ответить на его простой вопрос? Когда хочется вылить все, что накопилось, но не могу. Я не могу загрузить Болдрика своими проблемами. Они только мои и ничьи более.

— Да нормально… — поспешно вытираю слезы. — Намного лучше, конечно, чем было.

— Я рад.

Мы вернулись обратно в комнату, Болдрик налил мне свежезаваренный чай. Я уселась на матрас, делая глоток горячего напитка. Моя жизнь обрушилась в один миг от осознания происходящего, которое я блокировала восемь лет. Это все теперь разгребать неизвестно сколько времени, но все равно стало легче. Я хотя бы поняла, что на самом деле меня мучит.

— Я сумел вывести формулу вещества, из которого состоят заряды черногнилов, — довольный Болдрик вывел меня из раздумий и показал мне вырванный тетрадный листок с химическими формулами.

Я в непонимании уставилась на него, несколько раз повторив про себя только что сказанные им слова.

— Что?

Я взяла этот листок и честно попыталась понять, о чем там идет речь. Но все формулы сразу же заплясали перед глазами, я просто не смогла сфокусировать взгляд. Конечно, глупо думать, что мне сразу окончательно полегчает, и я так быстро восстановлюсь. Ничего в этом мире не бывает просто так.

— Объясни сам, ничего не могу разглядеть, — попросила я, возвращая листок Болдрику.