Аннигиляция

— Мой отец много чего говорит. На самом деле можно сказать, что этот толстый старый ублюдок только и делает, что говорит. Профессионально. Мой отец — это такой инвазивный грибок в виде волуса. Мы не ладим. И к тому же… — Нон закрепила вторую половину щитка шлема Терион. — И к тому же я здесь. Этот жалкий газовый мешок выбесил столько народу и не единожды, что Протекторат Вол отправил его в изгнание. Знаешь, сколько всего приказов об изгнании было выпущено Протекторатом за всю историю цивилизации? Три, и два — для моего отца.

— Твой отец — Гаффно Йап? Террорист?

Конечно, она знала про Йапа. О нём сложно не знать. Он был постоянным персонажем политических сатир в половине галактики, этаким мультяшным злодеем для волусов, жестоким преступником для правительств и трагическим героем для остальных. Но этого Анакс не знала. Второе имя волусов — это не то же самое, что фамилия, оно не указывает на генетическую связь, поскольку волусам не нравится концепция семьи, что владеет своими потомками. Было довольно трудно сложить этот паззл взаимоотношений между отдельными волусами, если нет таких подсказок, как прямое знание или же одинаковые костюмы. Терион вспомнила, как яростно зашипела Ирит на Йапа в видео с камер наблюдения.

— Это не доказано! — отрезала Нон. — Как будто мой отец хоть пальцем шевельнул, чтобы сделать свою работу. Да, он радикал. Да, он агитатор. Да, твою мать, он анархо-коммунист, который выступает за отмену валюты и личной собственности для волусов. Но он не имеет никакого отношения к тем взрывам. Он просто… вдохновляет народ. Не его вина, что потом они радостно берутся за руки и бегут вприпрыжку через цветочки, чтобы взорвать пару банков, хранилищ и других мест, где много денег или влияния, или и денег, и влияния одновременно.

— Как твоя мать.

Ирит не поддалась на эту уловку.

— Я росла с этим голосом, который ныл мне на ухо, пел как колыбельную, что собственность — это воровство, деньги — кровавые. Он думал, мы должны быть как кварианцы: отказаться от понятия не только капитала, но торговли как таковой. Отвратительно. Изолировать нас таким образом. Отобрать кусочек сахара, что может задобрить любую расу и снизить риски взаимодействия. И когда я добилась успеха, он воспринял это как личное оскорбление.

— И всё же ты пошла с ним. Оставила свой успех позади.

Плечи Ирит Нон немного опустились.

— Он стар. И не в лучшей форме. Всю жизнь у него были последователи, которые управляли его делами. Сейчас он в опале, у него никого нет. Они бросили его, когда рассказы о юности, проведённой в обществе опасного интеллектуала, перестали приносить прибыль. Но Гаффно оптимист, в отличие от меня. Он действительно считает, что может убедить волусов на борту объединиться для создания нового общества в том мире, который найдут для нас Первопроходцы. Я бы не могла… оставить его в тот момент, когда он наконец поймёт, что они этого не сделают. В этом моя слабость. И особенно та пилюля будет горька для него теперь, когда его единственный друг мёртв.

— О?

— Холай, ханар. Ты могла слышать о нём на «Гефесте». Он проповедовал день и ночь, и толпы ханаров внимали каждому слову. Холай был в каком-то смысле лидером культа или секты. У них с отцом было много общего. Тут есть группа ханаров, пятьдесят особей или около того, которые верят, что только в Андромеде они смогут свободно исповедовать свою религию. Тот ханар, что работает с Йорриком в медотсеке, один из них.

— Все ханары исповедуют одну религию. На Кахье нет религиозных конфликтов.

— О, они всё ещё поклоняются Вдохновителям. Они просто считают, что Холай — их единственный истинный пророк. Они называют его Вдохновлённым и верят, что Вдохновители ошиблись в развитии примитивных форм жизни в Млечном Пути, что им не стоило этого делать. И поскольку они ошиблись в направлении нашей эволюции, вся существующая ныне органическая жизнь испорчена и склонна к хаосу и порочности. — Нон вздохнула и заговорила так, словно цитировала какую-то очень раздражающую книгу: — Однажды Вдохновители вернутся, чтобы наказать детей галактики за их аморальность, неправильное применение благословления, за порчу самих себя в смешении с другими культурами. В «День Опустошения» Вдохновители вернутся, чтобы стереть с лица галактики всех, кто грешил против них, и вознести тех, кто жил безгрешно, в новый рай. Обычная песенка судного дня. Его Высокопреосвященство отвергал их миссионерскую деятельность, которая распространяла идею ошибившихся Вдохновителей. Так что вся их надежда направлена на новый мир, в котором они смогут ждать свой День Опустошения без искушения. Звучит прекрасно, знаю. Холай очень убедительный оратор. У него красивый голос. Был. Там. Думаю, мы с тобой закончили. У меня есть зеркало, подожди минутку.