Анакс вытянула свои длинные тёмно-оливковые пальцы и сложила их домиком на груди.
— Тогда зачем меня разбудили?
Дреллка сделала глубокий вдох. Во рту остался привкус спёртости, лекарств и серебра. Она пробежалась пальцами по оранжевым складкам вдоль челюсти, что было равнозначно тому, как люди бьют себя по щекам, чтобы проснуться. Мозг работал изо всех сил, чтобы собрать себя в единое целое и выдать какой-нибудь полезный приказ. Но, даже оттаяв лишь наполовину, этот мозг работал быстрее большинства других — и в более пессимистичном направлении.
— Насколько всё херово, Ки? — вздохнула Анакс.
Синеватый свет зажёгся внутри сооружения на восьмой палубе. Это сооружение нельзя было назвать криокапсулой: капсулы были небольшие, уютные, эргономичные и модульные, а эту конструкцию скорее можно было назвать криогаражом. Тысячи таких были погружены в адаптированный грузовой отсек, а точнее три тысячи триста одиннадцать. Под слоями стекла, металла и холода лениво шевельнулось что-то огромное и серое. Оно с унынием потрясло из стороны в сторону своей колоссальной головой, и раздался гнусавый голос, абсолютно безжизненный и монотонный:
— С огромным негодованием, — прогудело существо. — Исчезни.
Йоррик ударил своей слоновьей передней лапой по стене громадной криокапсулы. Он не помнил, что это криокапсула, что его зовут Йоррик и, самое главное, что такое ядро памяти или удаление, хотя и звучали эти слова превосходно. В голове засела боль, прямо между… между пахнущими костями и думающим мясом. Да, это звучало верно. Думающее мясо Йоррика было злым и заторможенным. Медленный и древний метаболизм едва замечал хлынувший поток стимуляторов, пробуждающих нервную систему.
Огромным коленом Йоррик активировал замок своей гигантской криокапсулы — прозвучало шипение разгерметизации. Массивное существо вывалилось наружу, споткнулось о выступ и с грохотом упало на пол. Никто не заметил этого: в остальных капсулах всё ещё царило забвение. «Это было почти идеальное комедийное падение, — вяло подумал Йоррик. — И никто не увидел его». Низкий гул его голоса ворвался в радостное попискивание систем ковчега:
— Сдержанный сарказм: И тебя с добрым утром.