Anno domini

— Смерть — тоже понятие относительное, — продолжал Вадим. — Опять же, если иметь в виду душу, то смерть наступает в момент гибели мозга. Это через пять-семь минут после остановки сердца. То есть душа отлетает в тот момент, когда человек перестает мыслить. Но тело-то продолжает жить! Клетки живут еще очень долгое время. И если назвать эту клеточную жизнь — духом, то ее — такую жизнь, можно сопоставлять с жизнью деревьев и червяков. Но возникает в этом случае одно противоречие. Душой человек наделяется, когда еще не умеет мыслить и даже не имеет чем. А покидает его эта душа сразу после прекращения мыслительного процесса, хотя клетки продолжают жить. Именно тут путаются понятия духа и души. У трехмесячного зародыша нет еще даже инстинкта самосохранения, но мы считаем его человеком и аборт считаем убийством. Умершего десять минут назад взрослого мы можем резать на куски, бить палками, и никто не назовет нас убийцами, разве что — извращенцами. Так вот, я думаю, что в этом случае больше работают не физиологические законы, а нравственные. То есть понятие убийства и смерти вообще обусловлены нашим к ним отношением, нашей моралью.

— А перспективы? — вскрикнул Андрей так громко, что Аня подпрыгнула на стуле. — У мертвого-то уже нет никаких перспектив, а у зародыша еще есть надежда стать убийцей своих будущих детей!

— Да, о перспективах я как-то не подумал. К следующей встрече обязательно подготовлюсь серьезнее.

— Философский словарь и Библию обязательно с собой!

— Обязательно!

— Так, уважаемые коллеги-детоубийцы, — забасил Андрей, — какая бы компания ни собиралась, но всегда наступает момент, что надо выпить! Тем более — физиологическая смерть уже не за горами, а в следующей жизни еще неизвестно — будут ли руки, чтобы налить и будет ли рот, чтобы выпить. Помните, как у Высоцкого: «Но если туп, как дерево — родишься баобабом, и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь!».

— Вадик! — мученическим голосом простонала Наташа. — Какой ты все-таки нудный бываешь! То вы из апельсина вселенную создали, теперь я в червяка должна превратиться.

— Наташа, червяк — это высокоорганизованное и глубоко интеллектуальное существо с тонкой душевной организацией. Тебе же, любовь моя, предстоит стать водорослью, если ты не будешь принимать активного участия в дискуссиях клуба «Акушер-философ», следующей темой которого будет: «Мой конец — это чьето начало».

Все расхохотались. Андрей своим юмором мог любой, даже самый занудный разговор превратить в приятную, непринужденную беседу. Вадиму тоже это нравилось, потому что иногда он с белой завистью смотрел на человека, который так легко прохаживается по жизни, не обременяя себя ни лишними обязательствами, ни тягостными рассуждениями.

В этот момент у Вадима зазвонил мобильный телефон. В трубке он услышал голос квартирной хозяйки. Нетрудно было догадаться, что разговор пойдет не о смысле бытия, а об оплате за квартиру, которую Вадим уже просрочил почти на месяц, хотя должен оплачивать на три месяца вперед. Тон хозяйки был решительным, она коротко предупредила о немедленном погашении задолженности или, в противном случае, они могут начинать вывозить свои вещи. Хотя заплатить все равно придется.

Вадима, уже выпившего, слова хозяйки не очень глубоко тронули в этот момент. Но утром, когда на легкое чувство похмелья наложилась тяжесть долговых обязательств, — вот тут мысли о бесконечности и бессмертии отошли далеко на задний план. Новый день, такой по-весеннему солнечный, принес с собой тяжесть банальной бедности. Он не хотел вставать с кровати, потому что не знал, где искать выход. На сегодняшний день он должен был уже больше трех тысяч гривен, включая оплату за жилье. Почти все эти деньги нужно было срочно возвращать. Теперь он понимал, как много времени потеряно даром, ведь уже несколько месяцев он просто ждет, пока у Саши разрешатся финансовые проблемы и они смогут начать собственное дело. Конечно, он пытался найти работу в этот период, но разве настолько активно, чтобы действительно ее найти? Сдерживала эта ежедневная надежда на скорое открытие своего дела. И так — изо дня в день, от надежды к надежде, и, в конце концов, он погряз в таких долгах, для погашения которых теперь нужно снова у кого-то занимать. Каждый телефонный звонок выводил его из равновесия. И сумма-то была небольшая — что такое шестьсот долларов? Но их не было, и угнетал уже не столько денежный долг, как невозможность выполнить обещания, которые постоянно давал людям, пытаясь отсрочить оплату. Угнетало именно то, что ему приходится выкручиваться, извиняться. Когда он задумывался об этом, то ему становилось смешно, что такая маленькая сумма может так расшатывать нервную систему и ломать нормальную жизнь целой семьи. Потому что его нервозность стала отражаться уже и на личных отношениях с Анной.