Annotation

— Не хочешь — не отвечай, — пожал плечами Закс и неожиданно перехватил рукой ее ступню, прижав к себе крепче. К тому месту, которого она касалась. Ладонь его стала поглаживать ее щиколотку, двигаясь к пальцам — сквозь шелковистую сетку чулка. Он обводил ее контуры и чуть заметно улыбался, расслабленно и отстраненно одновременно. — Предлагаю допсоглашение к нашему договору. Ты делаешь то, что ты хочешь. Полная свобода выбора и желаний. Кроме единственного — других мужчин. До тех пор, пока ты со мной.

Она задержала дыхание, прикрыла ненадолго веками глаза и издала странный тихий звук, как мурлыкающая кошка.

— Я тоже не заключаю нечестных сделок, — спустя бесконечное мгновение заговорила Анна. — Я и сейчас делаю, что хочу.

— Ну и зараза ты, Аня Протасова! — хохотнул он.

В скором времени веселье продолжилось: подробности рандеву Виктора Закса и неизвестной, но весьма эффектной блондинки, имевшей единственное сходство с его супругой в цвете волос, стали достоянием общественности. Публичность никогда его не интересовала, но все же он был фигурой публичной. Еще через некоторое время предали гласности «творческий псевдоним» его избранницы, равно как и ее профессию. Ольга Николаевна появлялась там, где нужно, и имела обширные связи. Нет, Виктор Закс не кинозвезда и не футболист, чтобы следить за каждым его чихом. Но слухи ползут быстро. Правда, медленнее, чем действует Анна Протасова.

Глава 11. Детский вопрос

Стоя у зеркала, она изучала свое лицо. Выглядела уставшей, хотя с чего бы ей уставать? В доме слуги. Работой не перегружена — в своем отделе появляется, когда хочет. Муж забыл дорогу домой — тоже не утруждалась. Беременность на раннем сроке не давала о себе знать приступами токсикоза. Живи и радуйся.

Синяки под глазами были не самым лучшим показателем радости.

Если бы можно было любить как-то иначе, она просила бы, чтобы ее научили. Безоглядность — не про нее. Каждую минуту она знала, что мучится. И каждую минуту она знала, что мучит его. Изощренное садомазо под названием «Семейная жизнь Виктора и Лизы Заксов».

Первый раз они занимались сексом по пьяни. Вернее, не так. Она занималась сексом с мужчиной, о котором мечтала с самого детства. А он — пользовал первую попавшуюся доступную барышню в радиусе пары метров. И нельзя было сказать, что она не воспользовалась случаем. Собственно, если бы она могла, повторила бы это снова.

Но Виктор оказался неожиданно понятлив. На следующее утро не было признаний в любви, не было цветастых объяснений, не было предложения руки и сердца. Но было то, на что она, по здравом размышлении, едва ли могла бы рассчитывать — они стали парой. Так длилось много лет. Она так хотела. Он не возражал. Им было хорошо вместе.

Когда-то им было хорошо.

А теперь она смотрит в зеркало на женщину, у которой чужое, не ее, лицо. И думает только о том, в котором часу Виктор припрется сегодня. И припрется ли.

Нет, ей грех жаловаться — он был заботлив и внимателен. Когда оставался дома. Даже поход к врачу оказался для него не самым сложным мероприятием. Звонил он тоже регулярно — в основном, чтобы сказать, что задерживается.

Но он не хотел ее. Ребенка — возможно. Ее не хотел.

Это особенно остро чувствовалось после смерти матери. Может быть, именно так ощущается одиночество?

В одиночестве она спала, просыпалась, ела, дышала воздухом, жила. И ничего на свете она не ощущала так, как это одиночество. Ее одиночество было продолжением ее любви. И тоже оказывалось никому не нужно.

Пригладив расческой волосы, она отошла от зеркала к шкафу. Надеть платье. Ехать куда-нибудь. Делать хоть что-нибудь. Самое главное — надеть платье. Хоть какая-то видимость перемены.

От собственных невеселых мыслей Лизу отвлек звонок в дверь. Она вздрогнула. Подумала, что это не может быть Виктор — раньше полуночи не явится. Теперь не было и полудня. И вышла из комнаты — вниз по лестнице.

— Не беспокойтесь, Варя, я сама! — крикнула она экономке, слыша ее шаги, та кивнула и скрылась. А Лиза дернула дверную ручку.

На пороге стояла вульгарного вида девица в косухе, кожаной красной юбке, едва прикрывающей трусы, являя на всеобщее обозрение улыбки ягодиц, обтянутых колготками-сеточкой. В дешевых ботфортах на высокой платформе. Через плечо болталась вместительная сумка, а на голове красовался парик брюнетки.

Лицо ее было ярко и разноцветно разукрашено. В глаза сильнее всего бросались зеленые тени. До сегодняшнего дня ими пользовались всего однажды, для маскировки синяка под глазом. Теперь тени пригодились для другого. Для важного.

Для первого выстрела Анастасии Гориной во Виктора Закса.

— Привет, что ли, — небрежно кинула Анна и нагло прошла мимо Лизы в дом, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Та ошарашенно обернулась, закрыла дверь и злорадно подумала: хотела новостей — получи.

— Девушка, а вы адресом не ошиблись? — поинтересовалась она.