Аннотация

- Ты очень большой для моя учёба, парень. Не догнать твоя мои ученик. Но если хотеть, и родители разрешать, я мочь дать тебе урок, ты выполнять, мне показывать - я дать новый. Так мой парни тебе догнать, потом можно вместе учить. Понятно?

Малец кивнул так, что чуть с лавки не слетел. Роман оглядел присутствующих, и добавил:

- Все, кто хотеть, так может.

Сыновья Печкура радостно переглянулись -получилась, как задумали.

"Ну-ну, порадуйтесь, соколики, я вам без слов объясню, что лучше дома сидеть, чем с копьём по чужим краям шастать"!

В печке потрескивают дрова, горят лучины в светцах. Плавно льётся речь тётушки Кавы. Жена Печкура - замечательная рассказчица. Голос у неё богатый, грудной, истории страшные, но со счастливым концом. В самых ужасных местах Кава переходит на громкий шёпот, и молодёжь, особенно девичья часть, замирает, стараясь дышать через раз, чтобы не упустить ни слова. А Роман, хоть и понимает в лучшем случае половину, удивляется похожести её историй на сказки, которые им в детстве читала воспитательница. Только тётушкины рассказы больше напоминают страшилки, которые дети любили рассказывать по ночам - сюжет вроде сказочный, но Кава повествует о том, что вот только вчера произошло, рядом, просто рукой подать. Горят у молодёжи глазёнки от страха и восхищения - не избалованная аудитория, доверчивая.

Досказав историю очередной сироты, которую злая судьба перед совершеннолетием завела в тёмный лес, глухую пущу, тётушка выпила ковшик взвару и замахала руками на требующих продолжения детей:

- Замучили, сил нет больше. Завтра из-за вас придётся язык на лавке оставить, чтоб отдохнул! Вон, Савастея просите, пусть теперь он рассказывает.

Жрец не стал упираться, прожевал очередной пельмень, вытер сметану с усов, отхлебнул из чаши и кивнул младшему из своих помощников. Пока парень лазил под стол за музыкальным инструментом, Савастей Романа уважил:

- Славная еда, не запомнил сразу, как называть её ? Пельмень? А если по-нашему? Ну, ладно, пельмень, так пельмень.

И совсем другим тоном:

- Расскажу я вам, как люди на свете появились.

Предмет, протянутый помощником, Роману напомнил гибрид балалайки с украинской бандурой. До колков здешняя мысль ещё не додумалась, жильные струны были зажаты в расщепах грифа маленькими клинышками. Жрец уложил инструмент на колени, пробежался пальцами по струнам - правая рука щипала и дергала, пальцы левой, регулируя длину струны, прижимали в нужном месте. Глотка у жреца была могучая, говорил он вполголоса, но в небольшом помещении и этого хватало с избытком.

- После того, как успокоил великий Дивас Небо и Землю, открыл дорогу колеснице Солнца, там, где смешалась мужская сила Неба, женская сила Земли и священный солнечный дух, явились растения и животные, заселив твердь. Столь велики в то время были божественные силы, что появлялось больше существ, чем суша могла вместить. И те, кому не хватало места, частью падали в окружающие её воды, а частью вынуждены были подняться к Небу. Так плодились, жили и умирали рыбы и звери, гады и птицы, а людей не было на Земле.

Рассказывая, Савастей продолжал весьма умело наигрывать, мелодия получалась простенькая, но ритм рассказа задавался ею замечательно.

- Удивился Дивас, опустился на Землю, стал искать, отчего это люди не появились на свет. От края до края обошёл он всю Землю, и в далёкой пещере нашёл несколько больших яиц. Чудесные были яйца - кожаная скорлупа была у одного, глиняная у другого. Было яйцо янтарное и яйцо серебряное, всяких хватало, но не было в той пещере двух яиц с одинаковой скорлупой. Хлопнул себя по лбу отец всего сущего - не проникали в тёмную полость солнечные лучи, не падал на эту кладку дух Солнца, не могли из яиц выбраться люди. Стал Дивас яйца собирать, чтобы вынести на поверхность - не смог, не хватило рук. Понял великий, что нужны ему помощники. Положил ладонь на стену пещеры, раскалился под рукой камень, вышел к нему из стены Самфест, с молотом и наковальней. Сковал Самфест корзину железную, сложили они в неё яйца, а сдвинуть с места не могут.

Ласка, переживая за людей, схватилась за щёки, охнула - на неё зашикали.