Аннушка

─ Тогда я приглашаю. Если всё получится, конечно, если кто-то не опередит. Думаю, Маринка не остановится. Коль её понесло, взвод спецназа не поможет. Как только информация попадёт Эду, придётся работать быстрее. В условиях конкуренции время на вынашивание новых идей сокращается в разы.

─ Если попадёт! ─ Я оторвалась от окна. ─ Кстати, это безопасно? Ну, для людей. Вдруг пожар или цунами?

─ Абсолютно. Во всяком случае, я прослежу, чтобы все меры безопасности были соблюдены.

Мы въехали в деревню, пересекли центральную площадь и остановились у ворот.

─ Вот тут стояла машина.

Глеб вышел на улицу, но вместо следов протекторов у забора красовался огромный сугроб. Потоптавшись с минуту, Пожарский махнул рукой.

─ Ладно. Пошли чай пить.

Мне не спалось. Я понимала, у Глеба возникли неприятности, иначе, с чего бы он примчался на дачу? Но помочь я ничем не могла. Просто слушала, как Пожарский мерил шагами просторных холл, и не высовывалась. Сон пришёл под утро. Я просто отключилась, а, когда открыла глаза, ходики в столовой пробили десять.

Из кухни пахло яичницей и кофе. Наскоро одевшись, я выбежала в гостиную.

Глеб стоял у окна и любовался морозным утром. Я бы никогда не узнала в нём большого босса. Волосы, аккуратно уложенные в замысловатую причёску, были по-простецки зачёсаны назад, толстый вязаный свитер и джинсы заменяли деловой костюм.

Босс улыбался. Он походил на восторженного ребёнка, который искренне радовался первому снегу, морозному воздуху, заползавшему в открытую форточку белым облаком, и тому, что можно прогулять школу.

─ А ты соня! Давай, завтракай, и пойдём в лес, пока красота не растаяла.

Глава 21

Глеб

Мы бродили по лесу несколько часов, пока окончательно не замёрзли и не проголодались. Я, как подросток, впитывал в себя новые впечатления, звуки и запахи. Родители не научили меня таким простым вещам в детстве. Их цель состояла в том, чтобы сделать из меня машину, робота, калькулятор, бездушного эмоционально стабильного чиновника. И только сейчас я понял, как много потерял, когда учил с репетиторами языки и математику, историю и право, а соседские мальчишки играли в футбол, гоняли на великах и мерили лужи босыми ногами. Сколько всего промчалось мимо, ушло безвозвратно, лишив меня возможности получить духовные уроки, встать на ступень выше. Я ведь даже мечтать не умел. Да и к чему мечты, когда вся твоя жизнь разложена по полочкам, когда за тебя всё давно уже решили, продумали и учли.

В душе поднялась волна запоздалого протеста. Впрочем, теперь я сам писал свою жизнь, сам строил планы и принимал решения. Вот только сумею ли, найду ли время для того, чтобы построить собственное счастье?

─ Видите, Глеб Викторович, вот Вам пример абсолютной симметрии и малой целесообразности.

Я выгнул бровь.

─ Ну же, смотрите! ─ Аннушка аккуратно поднесла ко мне варежку с застывшей на ней снежинкой. ─ Бог трудился очень долго, чтобы создать подобную красоту. Вот только что в ней проку? Пригреет солнце, и снежинка растает, превратится в маленькую каплю воды.

─ Допустим. Но до того, как это случится, одна маленькая снежинка сможет порадовать нас, наполнить ощущением чистого счастья, не добытого тяжким трудом, а посланного свыше просто так.

Аннушка рассмеялась.

─ Я рада, что с этого дня мы с Вами смотрим в одном направлении. Теперь Вы согласны, что счастье не положишь на счёт и с сундуком не закапаешь, его не выпишешь бандеролью из-за границы и не посадишь под замок. Оно совершенно не связано с материальным положением человека, с уровнем его образования или с налаженностью быта. Счастье живёт рядом и не принадлежит никому. Но мы можем получать его дары, если откроем свою душу и сердце. Согласны?

Я шёл по узкой тропе и улыбался. Да, счастье находилось рядом, на расстоянии вытянутой руки. И имя ему было АННА.

Я вдруг вспомнил Маринку. Могли бы мы гулять, вот так, просто, по лесу? Вряд ли. Моя жена ненавидела выезжать на природу. Любая вылазка пагубно отражалась на её неземной красоте. То кожа у неё обветривалась, то ноги гудели и подворачивались на каждой кочке. Маринка только раз появилась в угодьях моих родителей, и уже через час запросилась в столицу. Её счастье обитало в нашей шестикомнатной квартире на седьмом этаже, да в салоне красоты через дорогу. Я не чувствовал ни ненависти, ни раздражения по отношению к бывшей. Жалость.

─ Пора возвращаться. Ты совсем замёрзла!

Аннушка покачала головой.

─ Ещё немножко! А ну, кто первый добежит до старой ели? ─ она сорвалась с места и понеслась, точно резвая лань. Я хотел крикнуть, что врачи рекомендовали полный покой на неделю, но не крикнул, а, как мальчишка, пустился следом.